Посмотрела на паренька и нахмурилась. Тот жадно смотрел в мое лицо, глаза его горели голодным блеском, в руках был зажат комочек фарша. У меня мелькнула мысль, что же он подразумевает под этим "все"?

- Отдашь в следующий раз похлебку мне? - выпалил он.

Я захохотала. На нас оглянулись повара и поварята.

- Ну кто так лепит! - пожурила я перепуганного моим громким смехом паренька, - мясо надо внутрь, а не снаружи.

Паренек оказался догадливым, он разжал ладонь и тоненько засмеялся над комочком фарша в своей руке. Повара и поварята усмехнулись и потеряли к нам интерес.Правда, заинтересовалась прогулка, но ее, к счастью, кто-то отвлёк.

- С радостью, - прошептала я, делая вид, что показываю, как правильно лепить.

На самом деле ни за что бы не показала. Мои пельмени - моя сила здесь. И моя защита.

- Я знаю тайный ход, - шепнул паренек в ответ, - жди меня в полночь.

Хорошо уметь делать то, что никто больше не умеет. Никто на этой кухне не знал, что такое пельмени. Поэтому я просто заявила:

- Варить буду я! Вы все испортите!

Повара переглянулись. Один -пухлогубый - улыбнулся и кивнул. Мне достался очаг в темном углу. И это было хорошо. Сначала я у всех на виду долго пробовала пельмени - штук так восемь- то с глубокомысленным, то с разочарованным видом. После чего подбавляла приправ в воду. Могла бы съесть и больше, но хотелось оставить про запас. Я была не уверена, что у меня будет похлебка, которую просил парнишка. Поэтому еще с десяток пельмешек я забросила в карман. Ну горячо, да. Но оно того стоило.

Полнушка - кстати, звали ее Джанетт или попросту Джанна - несколько раз подходила и с видом знатока заглядывала в кастрюлю. Но ничего не говорила. Так вот, про Джанетт. Она была вполне привлекательной женщиной. Точнее, могла бы быть. Полнота у нее была фигурная и крепкая. Лицо круглое, ярко-румяное, глаза каре-золотистые, волосы каштановые. На щеках ее могли появляться очаровательные ямочки - это было один раз, когда ей что то выговаривал пухлогубый повар. Все она была как сдобная булочка с корицей. Но выражение лица и

повадки у нее были как у бандита на разборке или надзирателя. Это со мной она еще держалась - я незаменимый кадр - а другим изрядно доставалось. Ее курносый нос морщился, лоб хмурился, рот оскаливался в окрике. Шаги были тяжелые, как у бравого военного. Вобщем, такая себе напрочь очерствевшая булочка. А ей бы свою пекарню держать, покупателям улыбаться и плавно прохаживаться.

Я и не подозревала, что скоро и мне предстояло натолкнуться на эту черствую булку Джаннет.

Началось все так. Я варила уже вторую партию пельменей, когда над моим ухом кто-то причмокнул. Я вздрогнула - не люблю этот звук.

Это был повар с пухлыми губами. Крупный, весь округлый. Но даже на его полном лице губы немилосердно выделялись. Моя подруга, которая отдала невесть сколько за губешки в два раза меньше, обзавидовалась бы. Но то подруга.

А я назвала его губастик. Кажется, даже вслух. Он не обиделся, скорее умилился, как ласковому прозвищу. Губы его хлопнули, как два больших вареника. И в этот момент я поймала взгляд Джаннет, полный боли и ненависти. И я даже не успела повару поварешкой засветить, когда он прошептал, проводя губой по моей шее:

- Приду ночью, лапочка.

Губастик ушел, а Джаннет теперь не сводила с меня мрачный взгляд. Я ее не боялась - я незаменимый специалист. Но не все так просто оказалось на этой герцогской кухне.

Я не видела, кто и когда подвинул на моем столе огромную разделочную доску с налепленными пельменями. Планировалось их заморозить. Но доску подвинули так, что провозивший мимо тележку с мусором парень задел ее, и пельмешки посыпались на пол и в мусор. А тележка по инерции еще проехала по ним сверху.

На кухне снова на мгновение повисла тишина. Но теперь люди не смотрели на меня - они прятали взгляд. Меня подхватили мощные руки крепкого мужчины и буквально выволокли из кухни. Джаннет злорадно шагала рядом.

После жаркой кухни повеяло жутким холодом - это был подвал. Открылась двойная решетчатая дверь, Джаннет что-то сказала - что я перевожу или что то в этом роде - и меня закинули в клетку. Они ушли, хлопнула подвальная дверь и все затихло. Только обкромсанный факел скудно освещал небольшой участок.

Земля вместо пола, ржавая решетка, темнота, сырость и холод. Холод, пробирающий до костей. Я развязала фартук-платок, укуталась в него и осмотрелась. Глаза не сразу привыкли к темноте, но я все же видела уставившиеся на меня два глаза. Почти детских.

- Привет, - сказала я, - как тебя зовут?

- Ирж, -ответил детский дрожащий голос.

- Хочешь есть? - спросила я, нащупывая в кармане пельмени.

Что-то мучительное промелькнуло в этих детских глазах. Он мне не верил. Снова лег на куцую охапку соломы. Я подошла, села рядом и достала из кармана пельмешки. Нежные комочки теста, полные сочного фарша.

- Я знакома с парнишкой по имени Ерж, - сказала я.

Мальчик не слушал. Не смотрел на меня. Он не сводил глаз с пельменей. Здесь что, совсем не кормят? На миг у меня даже промелькнула мысль, что надо бы оставить себе еды. Но Ирж так смотрел.. Как никогда и никто. Он боязливо протянул грязную ручонку, на мгновение замер, потом мигом схватил пельмень и мигом проглотил. Так он съел все.

- Ерж мой брат, - сказал он.

Значит, все таки, слышал.

А ты чего здесь? - спросила я.

Ну и холодища. Темно, сыро - а это что там белеет в том черном углу?

- Кувшин с вином разбил, - ответил Ирж и кивнул на угол, - а там скелет. Он всегда смотрит на меня.

- Скелет? - встала я.

- Не надо! - мальчик даже схватил меня за одежду, - стражник сказал, это прошлый узник сидел-сидел, про него все забыли, и он превратился в скелет. И теперь он подкрадывается к спящим и протыкает глаза костлявыми пальцами.

Ну и жуть!

- Погляжу на него, - высвободилась я и отправилась в черный-черный угол.

Это сказать было легко. Сначала я шагнула решительно, потом все более замедляла ход. Хотела даже вернуться в едва освещенную часть темницы. Но оглянулась на Иржа, на его худое, еще больше побледневшее от страха