7. Ничевоки

   На фоне этой суматохи особняком стояла группа Ничевоков, отвергавших имена и проповедовавших свободную любовь. Дело в том, что кроме обычных отношений, в результате которых части слов соединялись (удвоившись) в ребенке, были возможны и другие, когда партнеры просто обменивались буквами. Ими-то и увлекались Ничевоки.   Как раз в это время страна ТАМ ВДАЛИ вела несколько колониальных войн. Дети, возмущенные обуржуазившимися родителями, по рукам которых, казалось, текла кровь и сахарный сироп, бежали и массово присоединялись к бродячим бандам Ничевоков. Их искали, но вскоре беглецов уже невозможно было узнать.   Ничевоков становилось все больше. Они раздражали добропорядочных граждан, и наконец сделались жертвой разбушевавшихся толп, которые разрывали несчастных на буквы, а затем, пытаясь и тех лишить жизни, жгли безо всякой жалости. Ничевоки, в соответствии со своей философией, забрасывали нападающих цветами.   Когда к травле присоединилось правительство, судьба Ничевоков была решена. Сам Лорд-Протектор публично обвинил Ничевоков в травожадности. Ничевоков становилось все меньше. Наконец одни погибли, другие разбежались кто куда, и в стране ТАМ ВДАЛИ жизнь вошла в привычную колею.  

8. Песня.

   Оставив ДЩЕЛЬ И АМГЕЛА в сарае у леса, ЁЩЕРИЦА пошла на разведку. За бугром открылось широкое поле, пересеченное параллельными полосками скошенной травы; в лицо повеяло смутным простором.   - Свобода. Свобода! Свобода!! - закричала ЁЩЕРИЦА, раскинула руки и пробежала немного по пологому склону. Замызганная, задубевшая мужская одежда мешала, и ЁЩЕРИЦА пошла шагом. С легким шипением наползал туман.   Вчера ночью они сумели перебраться через границу. Теперь впереди лежала неведомая страна СИЛЫ, о которой ходили самые невероятные слухи. Первое время после перехода они скрывались в кустарнике, затем без отдыха шли всю ночь, стараясь отойти подальше от границы, пока не нашли под утро этот сарай с прохудившейся крышей, где надеялись хоть немного отдохнуть.   Сквозь туман показалась деревня. Конец улицы, замшелый колодезь с журавлем. ЁШЕРИЦЕ захотелось пить: несмотря на сырость, с самой границы им ни разу не встретилась питьевая вода. Она раздумывала, не решаясь приблизиться. Вдруг раздался лязг металла и из-за угла дома появился дюжий воин в кольчуге и с ведрами. ЁЩЕРИЦА поспешно юркнула в крапиву. Задерживаться и здесь было опасно, и она как можно скорее вернулась к сараю. ДЩЕЛЬ и АМГЕЛ спали, обнявшись. ЁЩЕРИЦА хотела их разбудить, но подумала, что от неожиданности они могут закричать. Она прилегла сама; внезапно сон сморил ее, и она уснула, уткнувшись в широкую спину АМГЕЛА.   Проснулись они посреди дня, когда лучи солнца, падая через прорехи в крыше, позолотили шейку ЁЩЕРИЦЫ. Какие-то ритмичные звуки долетали снаружи; все трое прильнули к щелям и увидели цепочку косцов, поднимавшихся к сараю от заболоченной луговины. Косцы, облаченные в одинаковые посконные рубахи до колен, шли и пели:     Мы косили, мы косили,   Славно, весело служили,   Крепко меж собой дружили.   Эх!     - Смотрите! - громким шепотом воскликнула ДЩЕЛЬ. Действительно, в косцах было что-то необычное. Присмотревшись, все поняли, что косцы, если читать слева направо, образуют слова той же песни: МЫ КОСИЛИ МЫ КОСИЛИ СЛАВНО ВЕСЕЛО СЛУЖИЛИ КРЕПКО МЕЖ СОБОЙ ДРУЖИЛИ ЭХ.  

9. Попались!

   ДЩЕЛИ, ЁЩЕРИЦЕ и АМГЕЛУ не удалось незамеченными выбраться из сарая. Всех троих поймали и заперли в каменном амбаре. Они томились в неизвестности, как вдруг скрежетнул ключ, открылись ворота и появился пожилой крестьянин в сопровождении унтер-офицера со связкой ключей и туповатого вида парня, принесшего хлеб, котелок щей и кринку молока. Крестьянин оказался старостой, унтер - начальником маленького гарнизона.   Пока пленники с жадностью ели, парень приволок грубо сколоченную скамью и стол из неструганых досок, за который уселись староста вместе с унтером - как оказалось, с целью допроса. Вскоре, впрочем, подследственные поняли, что ни унтер ни староста на знают толком, что с ними делать, и имеют весьма смутное представление о том, что творится за пределами их страны. Конечно, акцент выдавал чужеземцев, но трогательная история, сочиненная ЁЩЕРИЦЕЙ, где говорилось, что раннем детстве их похитили из приморской деревни пираты, и только недавно им удалось бежать, была принята за чистую монету. Едва начав рассказывать, ЁЩЕРИЦА увлеклась, и все, что она говорила, казалось ей самой чистой правдой. В этой истории были стремительные бригантины; великодушные и злобные пираты; великаны, спруты, короли, груды жемчуга, кораллы и драгоценные камни; жуткие опасности, от которых лишь чудо избавляло героев; сгоряча ЁЩЕРИЦА назвала ДЩЕЛЬ и АМГЕЛА братом и сестрой; к концу ее рассказа в глазах сурового унтера блестели слезы, а староста смущенно раскашлялся.   Когда староста и унтер ушли, на ДЩЕЛЬ напал беззвучный хохот.   В тот же вечер их освободили из амбара, и староста поселил их у себя.  

10. Век Благоденствия.

     Сначала поглазеть на ДЩЕЛЬ, ЁШЕРИЦУ и АМГЕЛА по вечерам собиралась вся деревня; послушать истории, которые сочиняла ЁЩЕРИЦА, пение ДЩЕЛИ, несмотря на костлявость и избыток роста обладавшей красивым и сильным голосом; АМГЕЛ играл на волынке и флейте, то аккомпанируя пению, то сам по себе.   Когда началась уборка урожая, стало не до развлечений. АМГЕЛУ пришлось таскать тяжести; ДЩЕЛЬ и ЁЩЕРИЦА научились жать и вязать снопы. Поначалу, несмотря на труды и опасности, они совсем потеряли голову от новых впечатлений, хотя не за горами был тот час, когда деревня должна была им наскучить.   Дело в том, что после Засилья наступил Век Благоденствия. Страна устала от бедствий, от произвола одного, а затем многих сильных; как всегда, лекарство оказалось не лучше болезни. После изгнания наемников установилось коллективное руководство; было объявлено, что начинается новая эра.   Одной из бросающихся в глаза черт Века Благоденствия была та, что в нем нашло свое воплощение порядком исковерканное учение о Великом Авторе. Из него было заимствовано положение, что общество и история представляют собой текст, а отдельно взятое слово ничего не значит. О личности Автора забыли, вернее, новые хозяева отождествили его с исторической необходимостью, выразителями которой они считали самих себя. "Отныне мы сами - авторы своей истории," - говорили они.   Вновь выплыл вопрос о сословиях; теперь, считали новоявленные авторы, он может быть решен в соответствии с природой слов. Рассуждения были просты: слово вне общества, вне текста - ничто; порядок необходим; наименьший текст, в который можно включить слово, чтобы не пострадала идея порядка, это стих - набор слов, укладывающийся в определенный размер. Размер