давно вышедшую из моды. Вопреки ожиданиям пахло от нее не нафталином, а терпкими духами, от которых у меня свербело в носу. Не знаю, какие претензии ко мне у женщины со стальным взглядом, но я точно ни в чем не виновата. Вообще впервые ее вижу.

  — А что случилось, Елена Аркадьевна? — обратилась я к директрисе. — Зачем вы меня вызвали?

  — Вот, познакомься, Риточка, это Марина Леонидовна, — елейным голосом ответила директриса.

   Я напряглась. Никогда она меня так не называла. Ритка-пытка – вот как меня обычно зовут в интернате. Воспитатели не очень-то меня жалуют за неусидчивость и живой характер. Не любят у нас яркие индивидуальности.   

  — Марина Леонидовна, — зачем-то повторила директриса и весомо добавила: — Волкова.

  Я нервно дернула плечом. Надо же, фамилия как у меня. Бывают совпадения.

  Дело в том, что она у меня, в отличие от большинства, настоящая. Мое имя и фамилия были в записке, с которой меня подбросили на крыльцо. По ним так и не нашли родню, но воспитатели мне их оставили.

   Директриса умолкла и широко мне улыбнулась. Та-а-ак, стоп, что-то здесь нечисто. Волкова говорите? Я перевела взгляд на женщину.

  — Бабушка твоя, — выпалила директриса новость-бомбу.

  — В смысле? — я понимала, что туплю, но за столько лет успела смириться, что нет у меня родственников.

   Мама умерла, папа сбежал. Дедушки-бабушки не спешат появляться на горизонте. Примерно такая история у большинства местных, и моя вряд ли отличается.

    Я в целом привыкла. Одна так одна. И вдруг – бабушка! Здрасьте, приехали. Не кажется, что поздно? Я уже большая для всех этих родственных связей, проживу как-нибудь и дальше без них.  

  — Спасибо, не нуждаюсь, — качнула я головой и хотела встать, но властный серый взгляд будто приковал меня к стулу.

   Ого, бабуля с характером похлеще моего. Неужели достойный противник? Что ж, как говорится, наша битва будет легендарной.

   — Риточка, Марина Леонидовна оформила над тобой опеку и хочет забрать тебя к себе, — все лила елей в уши директриса.

  — Мне через месяц восемнадцать, какая опека? — моргнула я удивленно. — Я практически совершеннолетняя.

  — Практически, но не совсем, — впервые подала голос «бабушка».

   У меня от него мороз по коже пробежал, и захотелось спрятаться под стул. Это ненормально. Внуки не должны бояться бабушек.

   — Все документы готовы, — заявила Марина Леонидовна и кивнула мужчине за своей спиной.

    Только сейчас я заметила, что есть еще и он. Марина Леонидовна своей харизмой напрочь его затмила.

   Мужчина не вызвал интереса – лысый, в очках. Выложив на стол документы, он снова отступил за спину Марины Леонидовны.

  — Здесь все необходимое, — пробубнил он оттуда. — Документы на опеку оформлены по всем правилам.

   — Отлично-отлично, — потерла руки директриса.

   А я переводила взгляд с нее на «бабушку» и не понимала – они это серьезно? С какой стати удочерять великовозрастную девицу? Допустим, мы, в самом деле, родственники. Хорошо. Но ведь можно встречаться, наладить контакт. Оформлять-то зачем? Тем более ради одного месяца.

   На мои мысли, сама того не подозревая, ответила директриса. Взглянув на меня поверх очков, она произнесла:

  — Все, Риточка, собирайся. Бабушка забирает тебя к себе.

  — А если я хочу остаться? — уточнила.

  — Пока тебе не исполнилось восемнадцать, опекун решает, где ты будешь жить, — ледяным тоном просветила меня «бабушка».

   Вот теперь все встало на свои места. В том числе странное удочерение. Месяц вроде не так долго, но за тридцать дней с человеком можно столько всего интересного сделать. Вопрос в том, какие планы у бабули на меня…  

**********

Визуал леди Маливы:

1--4

     Все очень быстро закрутилось. «Бабушке» не терпелось меня забрать, а директрисе – меня отдать. Я опомниться не успела, как очутилась в спальне. Мне дали полчаса на сборы. Даже чемодан выделили.

   Начала ли я собираться? Конечно, нет! Никуда я не поеду с этой жуткой особой. Мало ли, что там себе придумала «бабушка», а директриса на это повелась. Я уже не ребенок и могу решать сама. А если попробуют увезти меня силой, буду сопротивляться и кричать так, что во всем здании стекла лопнут. Посмотрим, как они с этим разберутся.

   В итоге через полчаса за мной зашла воспитательница. Увидев пустой чемодан, она нахмурилась:

  — Ты чего это не собралась? Тебя уже все ждут.

  — А я остаюсь, — буркнула.

  — Тогда иди и сама об этом скажи.

  — А вот и пойду!

   С гордо поднятой головой я продефилировала мимо воспитательницы. Она права – надо решать проблемы самой. В итоге я вышла на крыльцо заявить во всеуслышание, что не надо мне никаких родственников, обойдусь.

  У крыльца стояла дорогая машина. Я не разбираюсь в марках, но эта тянула на премиум-класс. Похоже, родственники у меня состоятельные.

  Задняя дверь открылась с тихим чавканьем, и изнутри донесся голос «бабушки»:

  — Ты опаздываешь.

  — Да я и не спешила, — пожала плечами.

  — Садись, Марго, пора ехать.

   Я оглянулась, не сразу сообразив, что Марго – это я. Так меня тоже никто никогда не называл. Сегодня прямо день странных имен. Хотя чего уж там, сегодня в принципе странный день.

    Все не покидало ощущение, что я сплю. Или брежу. Или брежу во сне. Родная бабушка? Удочерение? Ну ведь чушь! Нет у меня никого, я сама проверяла. По базе данных с помощью друга-айтишника пробивала. Одна я, как перст.

  — Поторопись, — в голосе «бабушки» прорезались нотки раздражения.

  — Никуда я с вами не поеду, — ответила я. — Мне и здесь нормально.

  — Решила проявить скверный характер? — хмыкнула она.  

 — Нормальный у меня характер, — пожала я плечами. — Это у вас нервы слабые.

  — У меня нет времени пререкаться с