Я во все глаза смотрела на сестру. Миловидное лицо, русые локоны – она была совершенно непохожа на меня. Просто ноль общего.

    Первой опомнилась моя внезапно обретенная сестра и что-то быстро заговорила на чужом языке. Естественно, я не поняла ни слова. Стояла молча и хлопала ресницами.

   Тогда леди Малива шагнула ко мне, протянула руку, и я ощутила, как что-то больно сжало мочку уха.

   — Ой! — воскликнула. — Вы чего?

   — Эта клипса поможет тебе общаться на языке Эйтилии. Не снимай ее, — пояснила она. Кстати, на чужом языке, который я действительно поняла без проблем. — Но артефакт не означает, что тебе не надо учить язык. В самое ближайшее время начнешь заниматься, я подберу тебе хорошего преподавателя.

  У меня вытянулось лицо. Вот не было печали. Впрочем, это будет даже интересно.

  Я поправила клипсу. Она так сжимала ухо, что мочка ныла. Вот он – лучший стимул поскорее выучить язык. Если это поможет избавиться от клипсы, я готова приступить к занятиям прямо сейчас.

  — Как тебя зовут? — обратилась я к сестре и с удивлением обнаружила, что клипса работает в обе стороны. Я не только понимала, но и говорила на языке Эйтилии. Что это за технология такая?

  — Мина, — буркнула девушка в ответ и отвернулась. Не похоже, что она рада моему возвращению в семью.

    Мы с Миной сразу не понравились друг другу. Еще до того, как парой слов перекинулись. Слишком много между нами вранья, недомолвок и обид на старших. Какие из нас сестры?

   Но леди Малива принципиально не замечала наших обоюдных хмурых взглядов. Ее вообще никто не волновал, кроме нее самой.

  — Мина, проводи Марго в комнату вашей матери, — приказала леди Малива. — Теперь она будет жить там.

    Мина подчинилась. Хотя мне было очевидно, что ее корежит от необходимости общаться со мной. Но в этом доме все делают то, что скажет леди Малива. Она здесь царь и бог. Ведь ее просто невозможно ослушаться! Не захочешь выполнить приказ, так она заставит.

   Вот и Мина резко подорвалась с кресла и поспешила в коридор. Как часто леди Малива внушает ей что-то? Судя по расторопности сестры, нередко. То-то она такая забитая и покорная. Так бы я себя вела, живя с детства с бабушкой?

    Меня аж передернуло от мысли, что со временем я могу стать такой же. Нет, я подобного не допущу! Обязательно придумаю, как обходить внушение, а пока затаюсь и понаблюдаю. В новой незнакомой обстановке это лучшая тактика. Именно так я поступала при переводе в другой интернат. Притворялась тихоней, а сама следила за окружением, узнавала, кто чем живет, местные правила и подводные камни, чтобы уметь лавировать между ними. Этот метод еще никогда меня не подводил.

    Вслед за сестрой я вышла в коридор. По широкой лестнице мы молча поднялись на второй этаж и двинулись дальше. Но меня надолго не хватило. Меня распирали вопросы. Пусть Мине я не нравлюсь, но поговорить-то можно.

  — Где сейчас мама? — спросила я. Как бы там ни было, а я хотела ее увидеть.

  — Она умерла, — огорошила Мина.

  Я потеряла мать во второй раз. Неприятно, но терпимо. Я все-таки ее не знала, а так проще.

  — А наши отцы? Твой и мой? — продолжила я допрос.

  — Кто знает? — Мина пожала плечами. — Твой исчез, а мой был лишь инструментом. Необходимой частью для моего зачатия, без которой не обойтись.

  Я слушала ее, и у меня брови ползли вверх. Ничего так она об отце говорит. Инструмент…

  — Как только мама согласилась на такое… — пробормотала я и похолодела. А я ведь знаю как – с помощью внушения леди Маливы. Под ним что угодно сделаешь.

  — Бабушка не нашла тебя раньше, потому что мама не знала, где ты, — неожиданно выпалила Мина. — Невозможно выдать тайну, которую не знаешь. Вот так сильно мама не хотела, чтобы ты возвращалась.

   Я не поняла, что именно пыталась сказать Мина – что мама была готова на все, чтобы меня спрятать, или что она не желала меня видеть.

  — Твоя комната, — Мина остановилась перед дверью, но уходить не торопилась, загораживая мне проход. С минуту она присматривалась ко мне, а потом произнесла: — Не понимаю, зачем ты бабушке.

  — Я и сама хочу это выяснить, — призналась. — Спрашивала уже, но она не говорит.

  — Это еще вопрос удастся ли ей распечатать твою магию, — сощурилась Мина.

    А мои глаза наоборот широко распахнулись, как у рисованной мультяшки-аниме. Магию? Она это серьезно? Ничего особенного я в себе никогда не чувствовала. Разве что всего один раз… когда взгляд черных глаз остановился на моем лице. При воспоминании о нем зазнобило. Теперь собственные ощущения по поводу того взгляда не казались бредовыми.

     Теория о том, что я – часть семьи потомственных гипнотизеров, устарела. Все намного хуже! Я из семьи потомственных магов.

   Вокруг творилось такое! Что еще мне предстоит выяснить? Грань нормы давно пересечена и осталась где-то далеко позади. Предел моего изумления тоже был превышен. Кажется, еще немного – и я вообще потеряю способность удивляться. И даже если за окном вдруг пролетит единорог, я просто задерну штору и пойду дальше по своим делам.

   Мне было сложно осознать новость о магии, и я вернулась к обсуждению мамы. На данный момент эта самая безопасная тема.

  — Расскажи еще о маме, — попросила я.

  — Она была доброй, но печальной. Не помню, чтобы она хоть раз улыбалась.

  — А как ее звали?

  — Мойра.

  Ответ Мины заставил отметить некую закономерность, и я удивилась:

  — Ее имя тоже на «м»?

  — Имена всех женщин рода Бонуар начинаются на «м», — пожала плечами сестра. 

  — Серьезно? — я закатила глаза. Мы словно выводок породистых вислоухих котят. Их тоже принято называть на одну букву, чтобы не спутать пометы. Стыдоба-то какая.