Бетховена. Видел, как застрелился Маяковский. А «Черный человек» Есенина? Ведь это отчасти обо мне! Занятный был поэт. Он меня не видел, но чувствовал мое присутствие в особые дни.

— Ничего себе… скажи, а что с ними со всеми стало после смерти?

— Смотря какая смерть. Одни пошли одной дорогой, другие — другой. Но с теми, кто сам себя убил, я смог даже провести некоторое время.

— С ума можно сойти! — воскликнула Тома. — И ты… ты общался с каждым из них? Прям каждого видел?

— Видел. Это были гениальные люди, но душа их, пусть и была открытой, оставалась загадкой. Никто до конца не мог их понять. В этом ты на них похожа.

Долго они говорили о гениях прошлого. За окном уже вошла и белесо светила луна, серебрила верхушки лесных деревьев. Тома глянула в окно. Из детских воспоминаний прорвался запрет бабушки ходить в этот лес в одиночку. Дескать, там живет страшный монстр, который похищает людей и поедает их. Об этом даже было какое-то местное предание или просто обычная страшная быличка.

Нет, вовсе и не страшен этот лесной монстр. Наоборот, никогда и ни с кем девочка не общалась так легко и открыто. Оклеветали несчастного. Он вон какой умный! Намного умнее тети Нины.

— Знаешь. Ты лучше всех моих друзей. Даже лучше Миши, — призналась Тома.

— Миша поступил подло. Но если бы он тебя любил, он бы не ушел.

Тома была вынуждена с ним согласиться. Она часто видела в книгах или в сериалах, что настоящая любовь держится вопреки всему. Либо произведения искусства врут, но раз так, то весь мир безвозвратно погряз во лжи.

— Ну тогда я буду дружить с тобой, — сказала Тома.

— Я счастлив это слышать.

Его голос дурманил ее. Она была готова слушать этот баритон вечно.

— А ты часто будешь приходить?

— Так часто, как ты захочешь.

Девочка задумалась. Будет странно, если мама, войдя к ней в комнату, обнаружит там огромное чудовище. Да и в школу его брать не получится. Вдруг в уме свернула странная мысль. А, может быть, ну их: и маму, и школу, и всех этих ненадежных друзей?

— А где ты живешь, друг Демон?

— Я принадлежу другому миру, — сказал Демон. — Там все совсем не так, как здесь.

— Но туда можно попасть?

— Можно, — ответил он после некоторых раздумий. — Но дорога туда — дорога в один конец. Туда уходят и никогда оттуда не возвращаются.

«Зато там есть Есенин. Надеюсь, Лермонтов тоже», — мгновенно выделила плюсы Тома.

— Забери меня с собой, — твердо попросила она, утерев последнюю слезу.

Демон словно только этого и ждал. Он вихрем подлетел с кровати и опустился перед девочкой, протянув ей какую-то баночку.

— Чтобы туда попасть, тебе нужно выпить специальную пилюлю. А потом ты должна идти, глядя только вперед, и не оборачиваться.

Без колебаний Тома схватила баночку, открутила крышку и проглотила содержимое. Вскоре она ощутила приятное томление по всему телу, а затем почувствовала себя почти невесомой.

— Идем, — Демон потянул ее за собой.

Они выпрыгнули из окна на улицу. Тома сперва испугалась, что переломает ноги, но вопреки ожиданиям приземлилась легко, словно прыгала не со второго этажа, а с табуретки. От них с бешеным визгом шарахнулся толстый бабушкин кот, забился под ступени у порога и зашипел, вздыбив шерсть.

— Кажется, кошки тебя не очень любят, — усмехнулась Тома.

Они перелезли через забор и оказались на пороге леса. Он выглядел совсем не так, как обычно. Деревья казались чернее и намного выше, как на затемненной картине Бёклна «Остров мёртвых». Лес будто погрузили в воду. Оттуда доносились звуки, похожие на пение китов. Макушки деревьев медленно и волнисто колыхались, а в небе над ними не горело ни единой звезды.

Демон повел Тому прямиком в этот лес, а она постоянно озиралась. Мир стал иным, нетипичным. Ей отчаянно захотелось обернуться, чтобы посмотреть на поселок и увидеть дома в новом очертании. Осторожно, чуть отстав от своего нового друга, она поглядела через плечо.

Поселка не было. Вместо него на огромном поле так же волнообразно двигались светлые пятна, напоминающие скорее серебристые костры, чем людей. И почему-то над полем светило белое солнце.

Однако Тому это не испугало и не огорчило. Она ускорила шаг и взяла Демона за руку. Вместе они уходили все дальше и дальше в темный лес.

Под ногами, как водоросли, покачивалась бесцветная трава. Деревья стояли ровно, словно кто-то специально высадил здесь аллею. Между стволов плавно летали светлячки и подрагивали в странном воздухе подобно бликам на поверхности воды. Из тьмы, что клубилась впереди, тянуло холодком.

— Что это за место? — спросила наконец Тома.

— Пограничный мир, — ответил Демон.

— Пограничный между чем?

— Между моим миром и тем, который ты покинула.

Они остановились. Перед Томой зияла огромная черная дыра, края которой сплетались из множества ветвей с шипами и острыми листьями.

— Значит, я ушла из мира людей? — спросила девочка.

— Да. Ты ушла добровольно, — ответила неподвижная маска — единственное более-менее светлое пятно.

— А имеет ли значение, добровольно ушел человек или нет? — поинтересовалась Тома.

— Да, — вновь утвердительно произнес Демон. — Когда человек выходит в Пограничный мир не по своей воле, он уходит в место, которое мы зовем Океаном душ. Но когда человек идет сюда добровольно, он никогда не попадает в Океан.

— Что такое Океан душ?

— Это место, которое нельзя назвать даже так, но тем не менее в нематериальной плоскости оно существует. В некотором смысле мы зовем Пограничный мир малым бассейном Океана. Каждая душа выходит оттуда и уходит туда в свое время. Это в своем роде одна большая единая душа, растворенная в вечности. Но путь туда открыт только при недобровольном уходе в качестве компенсации за отсутствие выбора: покидать или не покидать мир людей.

— А куда попадают те, кто пришел в Пограничный мир добровольно?

— В Пустоту.

Повисло молчание. Демон висел перед Томой бесформенным облаком с неподвижной маской и выжидал.

— Что такое Пустота? — спросила девочка.

— Это отсутствие Океана.

— И что будет с теми, кто туда попал?

— Попавшие в Пустоту никогда не станут частью Океана. Они просто не станут. Прекратят быть во всех смыслах. Те, кто застрял в Пограничном мире, однажды тоже истлеют и отправятся в Пустоту.

— Ты пришел из этой Пустоты?

— Да. Там мой дом.

Вновь тишина.

— А что будет дальше? — не сдавалась Тамара, и взор её устремился в черную дыру.

— Ничего не будет. В Пустоте никто не страдает от чувств. Их там не существует, как не существует и бытия. Пустота — это