Лаура осторожно сложила все обратно в пакет и отправилась на кухню. Положив конверт на стол, она уставилась на него. Как сильно он отличается от других посланий!

Внезапно искушение волной накрыло ее.

Я возвращу эти деньги — до последнего пенни, с процентами! — как только расплачусь с долгами. По кредиту надо платить сейчас, что еще можно сделать?

Только не это — пробудился внутренний голос.

Нельзя трогать деньги Вейла. Ее дедушка в гробу перевернулся бы от такого ее поступка.

Но ведь семья Вейла и ему задолжала, разве нет?

Они должны тебе — и твоей матери, и деду с бабушкой — за все годы страданий, за подлость твоего отца…

Ее мать не получила от него никакой помощи. Ее содержание, обучение, кров и пищу оплачивали дед и бабушка. Стефано Вейл — сын, по словам смазливого посланца, одного из богатейших людей в Италии — не помог им ни единым пенни.

Чек — просто небольшая компенсация. Только и всего!

Но если она возьмет чек, придется согласиться на поставленные условия. Сердце ее упало. Придется ехать в Италию и встречаться с семьей отца.

Она нахмурилась. Вартон следует спасти. Это ее дом, ее убежище. Нельзя его потерять. Она вновь взглянула на чек.

Придется пройти через это. Ехать в Италию, хотя и не хочется — так не хочется, что даже больно. Но если я хочу получить эти деньги — деньги, необходимые для спасения Вартона, — мне придется ехать.

Лаура смотрела сквозь иллюминатор на проплывавшие внизу облака. Как хотелось ей быть сейчас где-то в другом месте! Но слишком поздно. Она летит к деду, и ничего изменить нельзя.

Шампанского? — мило улыбнулась ей стюардесса.

Спасибо, — автоматически ответила Лаура, взяв бокал. В конце концов, почему бы не выпить? — вызывающе подумала она.

И приподняла бокал. За Вартон. За мой дом. И к черту семью отца!

В аэропорту ей сразу попался на глаза человек, державший табличку с ее именем. Странно было оказаться за границей. Она редко куда выбиралась. В школе их возили в Брюссель. Но Италия, по понятным причинам, исключалась.

Снаружи ее сразу ошеломила разница температур. Пусть не совсем теплый, но мягкий воздух — никакого сходства с Девоном, еще хранившим на себе приметы зимы. Ярко светило солнце, но настроение у нее было никак не солнечным. Предстоящее впереди испытание казалось слишком близким. Стиснув зубы, она забралась в салон ожидающей машины.

Лишь провалившись в глубокие мягкие подушки, она поняла, что не одна. Рядом сидел Алесандро ди Винченцо. Его темные глаза иронически блеснули.

— Итак, вы все же приехали. Я предполагал, что посланный чек изменит ваше настроение.

Время, прошедшее с промозглого дня их последней встречи, не сказалось положительно на ее внешности, заметил про себя Алесандро. Она кажется все таким же пугалом. О, конечно, кое-какие усилия она предприняла, но безуспешно. Сняв те ужасные безразмерные штаны и растянутый свитер, она заменила их плохо сидящей, явно дешевой юбкой и блузкой, мешком свисающей с плеч. Брови все так же нависали над глазами, о макияже даже и речи нет. Он пожал плечами. С другой стороны — ей ничто не поможет.

Ладно, пусть Томазо сам с ней разбирается. После всех выходок старика симпатия к нему Алесандро опустилась на предельно низкую отметку. Он доставит девицу к нему — и привет. Вернется к своей жизни. Если старик опять вздумает крутить — после того как внучка у него… Алесандро оборвал неприятные мысли и, открыв свой ноутбук, погрузился в работу, игнорируя соседку.

Лаура провела весь путь, глядя в окно. Видимо, они направлялись за город, а не в Рим. Какая разница? В любом случае ей не хочется встречаться с дедом.

Еще ей не хотелось сидеть рядом с Алесандро ди Винченцо. Встреча с ним оказалась неприятным сюрпризом. Она всю жизнь старательно избегала общества мужчин, не давая им шанса избегать ее. Мужчина же с такой нелепо благообразной внешностью, как у Алесандро, так шикарно одетый, стеснял ее вдвойне. Даже без объяснений относительно ее отца и его семьи, очевидно, что такой мужчина может терпеть ее общество лишь под давлением.

Мучительная гримаса исказила ее лицо. Где-то она читала, что красивые мужчины и женщины приятнее в общении, чем некрасивые. Причина вроде в том, что к красивым изначально лучше относятся, приветствуют их и восхищаются ими, и, естественно, они находят этот мир удобным местом для жизни. А некрасивых, таких, как она, отвергают. И оттого они становятся мрачными, подозрительными и неуверенными в себе.

К ней это относится в полной мере. Она всегда ощущала себя чужой, во многом благодаря обстоятельствам рождения. Но подростком выяснилось дополнительно, что она никогда не будет отличаться красотой — и детские проблемы обострились в тысячу раз.

Лаура поняла, что у нее есть два пути. Либо озлиться на жизнь, обошедшуюся с ней столь несправедливо, либо смириться и жить с этим. На свете есть другие ценные вещи, и ей следует лишь не обращать внимания на свою внешность. Тогда не останется повода для жалости к себе.

И она решила не беспокоиться. Носила вещи, которые могла себе позволить, лишь бы были удобными и практичными. Не возилась с волосами — зачем тратиться на стрижку? — лишь убирала их с лица. Что касается косметики, то лучше вложить деньги во что-то более нужное. Скажем, в счета и покупку продуктов.

И какое ей дело до Алесандро ди Винченцо, человека, столь далекого от нее, словно он прибыл с другой планеты? Пусть смотрит на нее с отвращением. Гораздо проще, когда он ведет себя как сейчас, а именно: совершенно не замечает ее. Стучит себе по кнопкам.

Должно быть, он играет важную роль в делах фирмы «Вейл — Винченцо», сообразила она. Он явно богат и привык командовать.

Она кисло улыбнулась своим мыслям, потом быстро изгнала из них Алесандро, решив любоваться пейзажем.

Италия — кипарисы, оливковые рощи, поля и холмы, виноградники и дома, крытые красной черепицей. Все под сияющим солнцем.

Это моя страна, как и Англия.

Что-то шевельнулось внутри нее, но Лаура задавила это чувство. Пусть она наполовину итальянка, однако, это всего лишь случайность. Воспитывалась она в Англии. Это место ей чужое. Оно ничего не значит для нее.

Выйдя из машины, Лаура огляделась. Ее глаза непроизвольно расширились. Стоящий перед ней дом поражал размерами. Величественная, аристократическая вилла — вот как это называется. Ей стало нехорошо, внутренности выворачивались наизнанку. Хотелось сбежать. Оказаться дома. Потом ее пронзила острая боль. Если бы тот, кому пришлось стать ее отцом, не был полнейшим негодяем, она могла бы знать это место. Приезжать сюда на каникулы. И мама могла бы быть рядом — живая и счастливая от любви того, кого любила сама…

Но Стефано Вейл ее любовью не интересовался. Ей показалось, что она слышит голос бабушки:

«Он никогда не писал, ни разу. Не ответил ни на одно из писем твоей матери. Сердце у нее было разбито. Он забрал ее невинность, использовал — и выбросил ее потом на помойку!»