А вот киснуть тут в сырости и холоде его не устраивало совершенно.

Мисс Стов дома? — нетерпеливо повторил он. Неуклюжая фигура внезапно заговорила:

Я Лаура Стов. Что вы хотели?

Алесандро недоверчиво отпрянул.

— Вы?

Недоумение посетителя было забавным, но Лаура была слишком встревожена его визитом, чтобы находить в нем что-то смешное. Что кому-то может тут понадобиться? Тем более человеку, выглядящему здесь настолько неуместно? Выглядящему настолько — она мысленно сглотнула — потрясающе? Черные волосы, черные глаза, лицо, изваянное по образцу моделей Микеланджело. Загорелая кожа, а уж одежда…

Одежда, вполне соответствующая шикарной машине. И шили ее не английские портные. Она иностранного производства, также как и ее обладатель.

Последняя деталь головоломки встала на место.

Его голос. Акцент. Он говорил бегло, но с акцентом. Итальянец, подумала она, помертвев. Вот на кого он похож.

Мгновение оба с равным недоверием глядели друг на друга. Лаура сделала усилие над собой.

— Да, — сердито подтвердила она. — Я Лаура Стов. А вы?..

Подчеркнутая пауза, но человек продолжал пристально смотреть на нее, даже не пытаясь замаскировать выражение глаз. В них сквозило более чем просто удивление.

Взгляд был ей хорошо знаком. Она привыкла, что мужчины так смотрят на нее. Взгляд далеко не лестный.

Она привыкла.

И знала, что дед с бабушкой этим довольны. Уж больно они боялись повторения истории с их дочерью. Не смогли они свыкнуться с тем, что их любимая дочь стала матерью-одиночкой, а внучка растет незаконнорожденным ребенком. Несмотря на их любовь к ней — возросшую, казалось, после смерти дочери, — они так и не сумели смириться с позором. Об этом никогда не говорилось, но не забывалось. Словно о родимом пятне на коже, с которым положено смиряться, терпеть — и скрывать его.

Вартон был самым подходящим местом, чтобы скрыться от мира. Удаленным, отрезанным от больших дорог. Но сейчас кто-то нашел ее. Кто-то, чья национальная принадлежность вызывает опасения. Но конечно, конечно, это всего лишь досадное совпадение?

Лаура стояла, глядя на человека, место которому за сто тысяч миль отсюда. Отвращение в его глазах — знакомо. И почему ему там не быть? Конечно, у него есть возможность окружать себя женщинами, равными ему. Равными по внешности.

Красивыми людьми. Живущими от нее так далеко, что с тем же успехом они могли бы проживать на Марсе. Только тут не Марс. Вартон — ее дом, и следует выяснить, что этот человек тут делает.

Она шагнула ближе.

— Вы, похоже, не расслышали? Я Лаура Стов.

Он стоял как столб. Нервное напряжение требовало от нее решительных действий.

— Если вы не желаете изложить суть дела, то я вынуждена просить вас уехать.

Его глаза вспыхнули — тон ему не понравился. И отлично. Пусть катится туда, откуда приехал. Но он соизволил, наконец, заговорить:

— У меня есть для вас чрезвычайно важное сообщение. Не пригласите ли вы меня в дом?

Она колебалась. В его темных глазах мелькнула сардоническая усмешка.

— Вы будете в полнейшей безопасности, синьорина.

Кровь прилила к ее щекам. Ей не требовалось напоминаний, что она надежно застрахована от любых поползновений.

— Эта дверь закрыта, — буркнула она. — Подождите здесь.

Алесандро смотрел, как она прошлепала за угол дома. Не отводил глаз даже после того, как она уже исчезла из виду.

Проклятие, эта девица просто страшилище! Как Стефано ухитрился произвести на свет нечто подобное? И характер у нее не лучше внешности. Угрюмый и зловредный.

Он, наконец, перевел взгляд на закрытую дверь. Просачивающиеся сквозь прореху в навесе капли грозили промочить его насквозь. Настроение стало еще хуже.

После невыносимо длительного ожидания дверь скрипнула, открываясь, и Алесандро проник внутрь.

Его сразу же накрыла невообразимая вонь гниющего дерева. С минуту он ничего не видел. Потом разглядел полутемный коридор, старый шкаф у стены, древние часы. Дверь за ним закрылась, отгородив, пусть и не совсем, от сырости и холода.

— Сюда, — произнесла девица, в поисках которой он забрался в такую даль.

Она все еще была в тех же невообразимых вельветовых штанах, а отсутствие куртки нисколько не улучшало ее внешности. Теперь она красовалась в мешковатом свитере со слишком длинными рукавами и дыркой на локте. Волосы у нее оказались совершенно отвратительными — слипшиеся космы, сзади прихваченные обычной резинкой.

Она провела его в оборудованную по старинке кухню, в углу которой, как он с радостью заметил, топилась печь.

— Итак, кто вы такой и что хотите мне сказать? — приступила к делу девушка.

Алесандро не стал отвечать сразу. Вместо этого он отыскал взглядом стул, уселся на него и начал пристально ее разглядывать.

— Говорите, вы Лаура Стов? — переспросил он для верности.

Лицо ее снова стало враждебным.

— Я уже говорила вам — да, она самая. А вы?.. — вопросительно произнесла она.

Алесандро позволил себе еще немного помедлить, стараясь вынести о ней объективное суждение. Девица не просто неинтересная — она безобразна. Иного слова не подберешь. Квадратное лицо, глаза под немыслимо густыми бровями буравят насквозь. Гены Стефано никак на ней не сказались.

— Я — Алесандро ди Винченцо, — представился он. Итальянский акцент усугубился, когда он произносил собственное имя. — Я здесь по поручению синьора Вейла.

Его имя ничего ей не сказало, но после того, как было произнесено имя ее деда, выражение ее лица резко изменилось. Прежняя враждебность не шла ни в какое сравнение с мрачной жесткостью, появившейся сейчас.

Вы знаете о нем? — удивленно спросил Алесандро.

Имя Вейл мне хорошо известно, — отрывисто произнесла девица. — Ну и что вам надо?

Алесандро не знал, что именно известно девушке, но укоризненно заметил:

— Синьор Вейл лишь недавно узнал о вашем существовании.

Лицо Лауры перекосилось.

— Это ложь! — яростно воскликнула она. — Мой отец отлично знал обо мне!

Алесандро сдвинул брови.

— Я говорю не о вашем отце, а о деде. Смягчаться она не собиралась.

— Плевать на него! Если вам нечего больше сказать, идите своей дорогой!

Алесандро попытался сдержаться и не раскричаться в ответ.

— Напротив, мне есть что сказать. Я приехал информировать вас, что ваш дедушка Томазо Вейл хочет, чтобы вы приехали к нему в Италию.

— Мне? Приехать в Италию? Он сумасшедший? Скрипя зубами, он лишь дивился исключительно дурному характеру девицы.