Иван свой школьный рюкзак старательно прятал, но верный Дашин друг Кошмар всегда находил его и приносил хозяйке.

Это было маленькое предательство со стороны пса. Ведь год назад его нашёл на улице и принёс домой именно Иван. Тогда Кошмар был ещё без имени, и слабое его тявканье больше походило на «Куда?».

— Мам, это леонбергер. Настоящий, — представил Иван щенка. — Очень породистый. Он потерялся.

Мама хорошо разбиралась в собаках и согласилась:

— Очень породистый. В нём сразу пород восемь. Или девять.

— Мам, это леонбергер, он говорящий, — настаивал Иван, думая, что породистую говорящую собаку выгнать из дома жальче, чем дворнягу.

— Это не леонбергер. Это кошмар, — ответила мама, но оставить щенка позволила.

Хлопнула дверь двадцать второй квартиры. Это мама и Стася Сергеевы поехали в школу.

— Дарёнка, Кошмарик, идите Ванечку будить, — крикнула бабушка, закончив уборку в кухне. — Ему сегодня ко второму уроку.

Даша забралась на Кошмара, и они поскакали будить Ивана. У соседей снизу закачалась люстра.

— Ванечка! — залепетала Даша, усевшись брату на голову. — Ваня утром встаёт! Ваня песню поёт! Потягушечки! Порастушечки!

— Повешалочки мне от вас, — пробубнил старший братец, досматривая, как физрук Олег Эдуардович Бладт заставляет Сашу Сергееву метать гранату. И не куда-нибудь, а в самого Ивана. «Попадёшь — поедешь на соревнование в Париж», — пообещал физрук Сергеевой. Недобрый взгляд был у Сергеевой. Иван поспешил проснуться. Трудно досматривать сон с Кошмаром, пытавшимся забраться на кровать и сесть рядом с Дашей.

— Хорошо вам, — бормотал Иван, натягивая штаны. — В школу не ходите, никто в вас гранаты не метает. Детство босоногое. Лю-ли, лю-ли, прилетали гули…

Даша и Кошмаром с сочувствием вздохнули: Ивана было жалко. Им-то с бабушкой жилось привольно. Бабушка быстро бегать не умела, под стол не помещалась, и разбойник из неё был добренький.

Даша с Кошмаром могли играть так, как им нравилось. Например, грызть один сухарь на двоих, тихонько чего-нибудь рвать, выковыривать, разрисовывать, спрятавшись за шторкой или под столом.

Иван поплёлся в туалет. Его сопровождали, как два верных стража, Дарья и Кошмар. Шестиклассник остановился перед унитазом. Девочка и пёс, просунув головы в дверной проём, внимательно смотрели, что будет дальше.

— Бабушка! — завопил Иван. — Они опять подглядывают!

— Ай-яй-яй! — несерьёзно возмутилась бабушка. — Надо, наконец, щеколду прибить. Повыше, чтобы Дарья случайно не закрылась.

— Даша на стул встанет, — чистосердечно призналась двухлетняя Даша.

Бабушка брякнула коробкой с сухим кормом, и Кошмар стрелой помчался на кухню. Девочка постояла ещё минуту и, не дождавшись ничего интересного, прикрыла дверь.

Иван пошарил под ванной, убедился, что тетрадь с надписью «Приключения Ивана Лапшова. Секретные материалы» на месте, и только после этого умылся, причесался, покормил рыбок и стрескал целую тарелку каши с хлебом.

— Ты сейчас растёшь, тебе много кушать надо, — радовалась бабушка, потрепав худого и мелковатого внука по рыжим волосам. — Я тебе в школу бутерброд сделаю. Большой.

Иван долго копался в прихожей, время от времени поглядывая в глазок.

Бабушка заворачивала внуку двухэтажный бутерброд с колбасой.

Даша с Кошмаром сидели на пуфике. Точнее, сидела Даша и одна Кошмарова лапа. Младшая сестрёнка караулила, когда Иван пойдёт в школу, и готовилась зареветь. Кошмар вздыхал в сторону бутерброда и ждал, когда Даша заревёт, чтобы начать слизывать слёзы. А Иван ждал, когда снова откроется дверь под номером двадцать два.

Наконец всё это свершилось, Саша вышла из квартиры. Иван Лапшов схватил рюкзак, махнул домочадцам и припустил следом.

— Санька, привет! Прикинь, ты мне сегодня снилась. — Лапшов старался не идти слишком близко: соседка была не просто старше на два года, но и выше на полголовы.

— Сон, Лапша, — есть жизнь, — непонятно ответила начитанная Александра.

— Ну да, — кивнул Иван. — Вы вместе с Бладтом очень жизненно в меня гранату метали. Не знаешь, к чему физруки и гранаты снятся?

— К перемене расписания, — фыркнула Саша. — Или ты поменьше, Лапша Варёная, триллеров и боевиков смотри, не будут кошмары сниться.

— Да не такой уж Бладт и страшный. Или ты… о себе? — съязвил в ответ Иван и получил портфелем по спине.

— Ещё одно слово, и я уже в реале в тебя гранату кину, — предупредила Саша, прибавив шаг.

Иван вздохнул и не нашёл, что ответить. Рядом с ней он заметно глупел. Конечно, не до такой степени, чтобы тащить её рюкзак и плестись в хвосте до самой школы. Но до такой, чтобы пробормотать:

— Ладно, хихикай. Скоро не до смеха будет.

— Чего так? — удивилась соседка.

— Потом узнаешь, — таинственно ответил Иван и побежал догонять автобус. В рюкзаке брякал «Чаппи».

Александра хмыкнула и тут же забыла про мелкого ухажёра. Другие, светлые и прекрасные мечты занимали её белокурую голову всю дорогу до школы.

Саша задумчиво глядела на классную доску. Там клубились синусы и косинусы, но Сашины мысли были от них далеки. Она думала, что уже декабрь, пора готовиться к весне. Весной Саша обычно влюблялась, и надо было загодя придумать, в кого влюбиться в этот раз. Собственно, у Саши уже было три кандидата: певец Басков, девятиклассник Денис и учитель физкультуры Олег Эдуардович.

Баскова она отвергла ещё на уроке химии. Он, конечно, Саше нравился, но в певцов влюбляются такие толпы девчонок, что аж противно. К тому же Саша прочитала в газете, что он недавно опять женился, а Саша была порядочным человеком и в женатых принципиально не влюблялась.

Над кандидатурой Дениса она размышляла полхимии, всю перемену и начало алгебры. Вообще-то он был ничего, и даже один раз пригласил Сашу в «Баскин Роббинс», хоть она и не пошла. Но у Дениса было два недостатка: во-первых, он был брюнет, а Саша больше одобряла блондинов. Если честно, ей было всё равно, какие у кого волосы, хоть зелёные, но её любимая писательница Иоанна Хмелевская предпочитала блондинов, и Саша брала с неё пример. Во-вторых, Денис всё время ходил в жутко скрипучей болоньевой куртке, и от этого звука Саша была вся в мурашках. Так что пришлось (не без сожаления) отвергнуть и Дениса.