Коронер приподнял труп за плечи и перевернул на спину. И тотчас, как у тяжело раненного оленя, у мертвеца вывалились кишки, хлынула кровь. Зрелище было ужасающим. Это уж точно не случайность, решил Ральф, и не самоубийство. Это явное убийство. И уж, конечно, не с целью грабежа. Но зачем тогда? Из любви к искусству? Его губы скривились в усмешке.

Он снова поднялся, устремил взгляд на притихший густой лес. Дождь стал неслышен. Даже птицы умолкли. Кто же, черт возьми, скрывается сейчас в этой чаще? Кто убийца? Далеко уйти он не мог: труп еще не остыл, а лес такой густой, что передвигаться по нему нелегко. Зато прятаться удобно. Однако, возможно, убийца был на лошади и давно ускакал. Тогда ищи-свищи!

Ральф внимательно оглядел размокшую дорогу. Следы конских копыт и человечьих ног можно было без труда различить, но о чем это говорило? Мало ли кто, пеший или конный, пробирался по ней в сторону Тиндала, чтобы найти там приют и пищу перед приходом ночи? Тьма наступает рано в это время года, и мало ли какие опасности подстерегают путников на ночной дороге?

Что ж, быть может, и убийца направился туда, чтобы обрести крышу над головой, глоток пива и какую-никакую пищу в монастыре, а также затеряться там среди прочих соблюдающих закон граждан. И если так, то брат Эндрю, исполняющий обязанности привратника и обладающий недюжинно цепким глазом, мог наверняка обратить внимание на кого-то из посторонних.

Ральф еще раз вгляделся в лицо умершего. Нет, определенно этого человека он никогда не видел, а ведь он даже гордился тем, что знает по имени чуть ли не каждого жителя деревни, любого монаха, монахиню и всякого, кто больше одного раза появлялся в Тиндале. В этом смысле я не похож на своего брата, местного шерифа, — бывало, говаривал он, — тот навещает нас лишь по большим праздникам, да и то далеко не всегда, и при этом интересуется больше не событиями, происходящими в его графстве, а интригами внутри королевского двора и делами всего государства английского.

А он, Ральф, любит работать без устали. Хотя бы для того, чтобы в чем-то противопоставить себя старшему брату.

Недавно, — вспомнил он, не отводя глаз от трупа, — я уже сталкивался с подобным убийством. Но это было до того, как в больницу к нам стало прибывать много воинов из тех, кто возвращается из-за океана после окончания последнего крестового похода.

Он еще ниже наклонился, изучая лицо убитого… Сломанный нос, редкие волосы, обтянутые скулы, зубы торчат в разные стороны… Да, тебя не назовешь привлекательным малым, но кто знает, сколько женщин сохнут по тебе и сколько сирот ты оставил на этом свете?.. Ральф вздохнул. Нет, труп, я тебя не знаю и не знал раньше.

Под высоким воротником куртки Ральф разглядел на мужчине порванный грязный нагрудник из оленьей кожи, говоривший о том, что воин был, скорее всего, пехотинцем. Рядом на траве валялся упавший с головы шлем, похожий на котелок для воды. В искромсанном окровавленном животе торчал кинжал, и страшная эта картина начисто отвергала все предположения о самоубийстве.

— Странно, — произнес Ральф, давно привыкший рассуждать вслух с самим собою, — странно: кому нужно было после убийства так потрошить умершего? Или, наоборот, изрезать до такой степени перед тем, как он умер? Зачем?

Он ощупал поясницу убитого. Кошелька на поясе не было. А был ли он вообще? То ли грабители ради него убили этого человека, то ли убийцы забрали кошелек, чтобы то, что произошло, больше походило на ограбление. Ну что ж, может, и так… Брат всегда любил делать не требующие особых усилий выводы. Ральф избегал этого: возможно, в пику брату.

Из чащи появился насквозь промокший Кутберт, помощник Ральфа. К его одежде прилипли сырые листья, башмаки хлюпали по траве.

— Ни черта нет! — пробурчал он. — Никаких следов. Да и как их различишь в этой сырости и грязище? — Он с беспокойством оглянулся через плечо. — Не кажется вам, что все это сделали какие-то пособники Сатаны?

— Сколько мы с тобой, дружище, находили уже таких бедолаг, — проворчал Ральф, — и Сатаной покамест не пахло.

Он потянулся, выпрямляя затекшие ноги. Хотя он был еще мужчиной, что называется, в соку, этот чертов климат начинал уже действовать на суставы. Так и до настоящей болезни недалеко. Пора обратиться к сестре Анне, пускай полечит своими чудотворными травами. Мысль об Анне вызвала ставшее уже привычным чувство смятения.

Кутберт гнул свою линию.

— Сатаной не пахло, — повторил он слова начальника, — а вот теперь запахло.

— Придержи язык! — оборвал его Ральф и тут же виновато поглядел на него: ему вовсе не хотелось срывать на нем свое раздражение и досаду. — Если даже сам Сатана задумал наказать его, — он кивнул на умершего, — то выбрал для исполнения самого обыкновенного смертного. Разве не так?

Судя по всему, помощник придерживался противоположной точки зрения.

— Что тебе кажется таким уж необычным, Кутберт?

Тот ухмыльнулся:

— Уж больно изуродован.

Ральф дружески хлопнул его по плечу:

— Тут ты прав. Но ведь труп не дымится? Не пахнет преисподней? И никаких дьявольских меток на нем…

Кутберт содрогнулся.

— Вроде не видать…

— Кроме того, — продолжал Ральф, указывая в сторону монастыря, — с нашими братьями и сестрами, которые там, никакой дьявол со всеми своими присными нам не страшен. Помни это. Они не осмелятся даже приближаться сюда.

— Дай Бог, чтобы так, — с видимым облегчением проговорил помощник и спросил, кивнув на труп: — А вы не думаете, что это тот самый, кто разные останки святых продает?

Ральф еще раз посмотрел на страшные следы убийства.

— Навряд ли… Так убивают только в страшной ненависти. Но торговца-то за что?.. Уж не за то ли, — предположил он с кривой улыбкой, — что он запросил слишком много деньжат за поддельный кусок Святого Креста?.. И получил намного больше, чем запросил, — заключил он со вздохом. Потом опять нагнулся к распростертому телу. — Нет, Кутберт, человек этот больше похож на воина. А тот, кого мы должны искать, не из воинов. Так мне кажется, по крайней мере… Погляди сюда, на кинжал. Не странно ли?

Тот наклонился тоже, но стараясь все же держаться подальше от распотрошенного трупа.

— Что там, начальник?

Коронер провел пальцами по рукоятке. Она была деревянной, и на одной ее стороне виднелась какая-то надпись.

Резким движением он выдернул кинжал и, побледнев от невольного волнения, поднес его к глазам. Такого оружия он раньше не видел: кинжал был коротким, широким, сделан из бронзы, и надпись украшала не только рукоятку, но и окровавленное лезвие. Оружие было явно не английское.

Теперь он более тщательно осмотрел труп, одежду. Она была из материи, слишком дорогой для простого воина. Возможно, он украл, или… Ральф расправил плащ на груди мертвеца и увидел там аккуратно нашитый алый крест.

— Убитый не простой солдат, — сказал он, повернувшись к Кутберту. — Он крестоносец, возвратившийся из похода. Все это мне весьма не нравится. — Он указал на странную надпись на кинжале. — И вот это тоже…