компания, — весело рассмеялся Некто. — Чудо как хороша, но давайте переходить ко второму дню.

Он сменил ногу, сделав это ловко и незаметно для собеседников.

— В День Второй, как гласит инструкция, сотворил Бог твердь посреди воды и разделил воду на ту, что под твердью, и ту, что над нею.

— Ближе к делу, — проворчал, как самый нетерпеливый среди присутствующих, Поэт.

Незнакомец, покачав «туманной» головой, продолжил:

— На Второй День «Что-то», выделенное из «Нечто», начинает волей (Словом) Бога дробиться далее, получая свои «начала» — Истину и Антипод. На тверди Создатель выделяет воду словом «Расслоение», а затем, уточняя ее нахождение, расположение, делит полученные субстанции на воды подземные и влаги небесные словом-командой «Состояние». Художник добавляет очередной мазок, на тон выше, и следующим шагом смешивает, объединяет их, проводя наложение, слияние цветов. Скульптор скалывает первый кусок камня, пробуя инструмент на заточенность, а структуру материала — на податливость. Под командой «Состояние» мастер проверит мрамор на срез во взаимно перпендикулярных направлениях. Поэт выводит первую, самую важную строку, а Муза шепчет ему на ухо, пусть еще не смысл, но уже ритм следующей. День Второй закончен.

— О боже, как это прекрасно, — всхлипнул кудесник слова.

— Ты о чем? — удивился Художник.

— Он о музе, — хохотнул Скульптор. — Вернее, о слиянии с ней.

— Чудесная компания, — подвел черту Некто. — Идем дальше?

Творческая триада дружно закивала головами.

— Тогда напомню инструкцию. — Незнакомец снова поменял ноги. — На Третий День Бог создал сушу, моря и растения. Утро этого дня начинает слово-команда «Распределение». Бог располагает воды по тверди (или наоборот, разницы в прочтении никакой), образуя сушу и моря, заселяя и то и то растениями, приспособленными к каждой среде обитания. Здесь, при «заселении», ключевое слово «Заполнение». Художник распределяет на холсте новые (в смысле местоположения) мазки, «уточняя» их формы многообразием оттенков и цвета. Через опыт «Распределения» Скульптор смело сбивает крупные (лишние) куски мрамора, «обрисовывая» границы формы будущего Задуманного, подгоняя на этапе «Заполнения» более чувствительным инструментом необходимые пропорции. Поэт в этот день выстроил, «распределив» правильно, вторую строку и, получив стихотворный размер, на этапе «Заполнения» начинает подбирать словесное описание возникающих в воображении образов. Третий День подошел к концу.

— Эдак и недели не хватит на четверостишие, а, брат, на что жить-то? — рассмеялся Художник, обращаясь к Поэту, на что тот недолго думая хорошо поставленным голосом продекламировал:

— Второй строкой я первую унизил,

На третьей извинился перед ней,

Четвертою финала не приблизил,

Но понял, что на первой был умней.

— Ого, день прошел не зря, — скептически заметил Скульптор, рассматривая Поэта через «прицел» скрещенных пальцев.

— Какого черта, — возмутился оскорбленный Поэт.

— Прикидываю бюстик, — улыбнулся Скульптор. — У всех же есть.

Художник загоготал как умалишенный, а Некто спокойно произнес:

— Выдающийся коллектив у нас, можно смело утверждать — элитный клуб.

— Давайте-ка лучше перейдем к четвертому дню, — насупившись, попросил Поэт. — Как там, в Библии: «И усеял Бог небо светилами».

— Приблизительно так, — поддакнул Некто. — На этом этапе сотворения Мира Бог возвращается от «Что-то» к «Ничто» (к первоистоку), к изначальному, и словом-командой «Восполнение» компенсирует «пустоту» начала. На Небеси появляются светила, обеспечивая существование земной тверди («Что-то»). Художник бросает придирчивый взгляд на белые пятна холста и выполняет необходимую тонировку, придающую «сюжету» нужный колорит. Поэт «обнаруживает» подходящие к началу его произведения, то есть к первой строке, и смысл и рифму и «закрывает» стихотворный размер. Скульптор оценивает количество отсеченного материала и новые габариты, в очередной раз внося правки в воображаемый конечный результат с точки зрения возможной корректировки пропорций. Наступает закатный час Четвертого Дня сотворения.

Художник, как и большинство его коллег по цеху, был самолюбив сверх меры и по этой причине обидчив и самонадеян до невообразимости. В детстве, гордо принося родителям очередные каракули, в коих он, будущий великий живописец, без труда улавливал признаки гениальности, получал в ответ снисходительную материнскую улыбку и скептический взгляд отца — все, ни намека на восторг или хотя бы капельку одобрения. Самое ценное в его жизни уничтожалось людьми, даровавшими ему эту жизнь.

— Парадокс, — вслух вырвалось у Художника.

— Первое стоящее замечание за вечер. — Скульптор, в бытность свою несколько лет прослужив в пехоте, имел склонность к прямолинейному взгляду на все и такой же бронебойной манере выражения мыслей по этому поводу.

— Без устали светила мечет

Господь на темный небосклон,

А у Художника бонтон,

Единственная мысль за вечер, — подключился Поэт, и оба насмешника заколыхались от удавшейся шутки.

Мутный незнакомец изобразил на лице подобие улыбки и язвительно заметил:

— Когда окажетесь в гуще боя, не подставляйте спины своему товарищу.

Чем вызвал новый взрыв хохота у Поэта и Скульптора и приступ предательского покраснения щек Художника.

— Как бы то ни было, — продолжил Некто, дождавшись тишины за столом, — наступил Пятый День сотворения, Мир обрел рыб и птиц. Здесь, на этом этапе, Творец имеет возможность опереться на «Что-то», «ступить ногой». Происходит это по команде «Движение», и все аспекты, точнее объекты сознания, получают двигающиеся, дышащие, действующие элементы. Бог населяет воды рыбами, а небеса — птицами, Художник добавляет в технику штриха или мазка эффект следящих глаз, трепещущего листа, согревающего закатного луча или «слышимого» шепота набегающей волны. Поэт на этом этапе сотворения шедевра достигает в расстановке слов силы и динамики, а поворот мраморной головы или «взмах» каменных ресниц оживляют неподвижную статую, вызывая ощущение живого организма у наблюдателя.

Скульптор разинул рот, его кажущаяся веселость испарилась, подобно плотному облаку тумана под разящим лучом утреннего солнца, а руки, крепкие, сильные и натруженные, вдруг обмякли, безвольными плетьми опустившись на колени, и вроде как уменьшились в объеме.

Речь шла о мастерстве, недоступном, непостижимом, оживить камень, вдохнуть в его безмолвную плоть искру радости или горя (в зависимости от сюжета) было его заветной мечтой.

Внимательный Художник не замедлил воспользоваться моментом.

— Однако видок у Скульптора под стать его детищам, напрочь парализованный, слегка глуповатый и окончательно омертвевший.

— Чужой талант несет венок на могилу моей бездарности, — ехидно вставил Поэт, незамедлительно переметнувшись на сторону Художника.

— Пауки в банке и то дружнее, — деликатно подсказал незнакомец и тут же перевел тему. — Останавливаться не станем, отдых чуть позже, а пока впереди День Шестой, в который, если верить инструкции, были созданы звери и люди, коих иногда можно и попутать. На этом этапе сотворения Бог произносит сначала команду «Разум», а затем — «Сердце». «Что-то», практически полностью оформленное как площадка для познавания себя, получает после слова «Разум» инстинктивные рефлексы, а под «Сердцем» — способность забыть об инстинктах и жертвовать себе во вред. Твердь обретает, в качестве населения, животный мир, а в