выбранное место, стараясь сохранять невозмутимый вид и успокаивая себя тем, что ей абсолютно безразлично, с кем учиться. Внутри же всё оборвалось и захолодело. Лариса Демидовна теперь сожрёт без соли, с классом отношения испорчены, не успев наладиться. Какой скандал дома устроит мать, лучше вообще не думать. Надо же было так неудачно выбрать парту, ясно с чего она стояла пустая.

– Да ладно вам. Наш пацан! – слова того самого хохмача Андрея Чугунова прозвучали для Василисы последним гвоздём в гром похороненных перспектив хоть как-то тихо и незаметно пересидеть последний год в новой школе.

Остаток дня стал кошмаром. Василиса костерила себя на все корки, обзывала самыми страшными ругательствами вплоть до «дура-блондинка» и «краса-тупая коса». Не просто сорваться, а матом – полное позорище. Да и отец всегда говорил, что нецензурной бранью щеголяют одни лишь идиоты, не умеющие свою мысль донести нормальными словами. А уж как станет вечером трепать нервы мать, особенно после визита к завучу по воспитанию… Классная нажалуется обязательно, это как пить дать. И хоть домой не приходи. Вдобавок чуть ли не на каждой перемене рядом оказывался Глеб, то ли «клеился», то ли пытался «загладить вину». Так что от взглядов, которые Василиса несколько раз ловила от сидевших рядом с ним девчонок, нехорошо сосало под ложечкой. Конец первого учебного дня Василиса встретила как манну небесную. И специально решила чуть задержаться, пусть остальные уйдут. По крайней мере, если Глеб всё-таки пытался именно «клеиться», точно ждать не станет. А четвёрка поклонниц сообразит, что она на «их прелесть» не претендует.

Троица девчонок-воздыхательниц Глеба появилась внезапно. Как резкий порыв ветра посреди солнечной и ясной погоды. Вроде бы в коридоре никого – Василиса специально посмотрела, прежде чем войти в гардероб за ветровкой и сменкой обуви – и вот уже стоят на пороге. Брезгливый взгляд, которым девушки окинули соперницу с ног до головы, прошёлся свинцовыми волнами неприязни по телу. На секунду остановившись глазами на толстой и роскошной косе, конопатая плотоядно улыбнулась.

– И что он в тебе нашёл? Подобие одно, а не девушка. Не зря Чугун тебя за парня принял. За трансвестита, – обе толстушки, у которых уже была не только округлая по-женски фигура, но и большая грудь, противно захихикали.

– П-простите? – переспросила ошарашенная Василиса, и почувствовала, что у неё дрожат коленки.

Кажется, реакция «мстительниц» позабавила. Откинув со лба завитые тугими кольцами волосы, конопатая хищно оскалилась.

– Понаехала, и сразу чужих парней отбивать. Думает раз из большого города и папик богатый – всё можно? А у нас всё не так.

В её голосе так и сквозили нотки разочарования, презрения и желания не просто отвадить соперницу, а унизить. Конопатая нагло схватила жертву за подбородок, как будто та какая-то чудная зверюшка, и начала с любопытством разглядывать. Надо было оттолкнуть или ударить, но Василиса не могла пошевелить руками и ногами, те стали словно ватные.

– Ну, девочки, поучим?

В это мгновение в коридоре спасительно хлопнула дверь, и зацокали чьи-то каблуки. Продолжать драку с риском попасться кому-то из учителей троица не стала. Конопатая развернулась:

– Ладно, пошли, девочки, – и, уходя, бросила через плечо: – Очень тебе не советую, мымра, болтаться у нас под ногами. Рискнёшь ещё раз отбивать чужих парней…

Оставшись в гардеробе одна, Василиса сползла по стене на пол, будто в теле не осталось ни одной кости, её заколотило от пережитого страха. Чудом ведь не избили. Чтобы не разреветься прямо на месте, девушка схватила ветровку и мешок с обувью, не переодеваясь, прямо в школьных босоножках выскочила на улицу. Забравшись с ногами на скамейку в углу школьной территории, со всех четырёх сторон спрятанной высокими кустами, медленно принялась дышать, стараясь успокоиться и не зареветь. И тут до сознания дошла странность: а почему их было трое? Вчетвером бить сподручнее, вдруг жертва не испугается и начнёт сопротивляться. Да и камера в углу раздевалки висит, жаль звук не пишет… Развели как последнюю лохушку! Те шаги в коридоре принадлежали той, четвёртой. Только идиот будет устраивать драку на территории школы, да ещё под камеру. Зато где новенькая живёт и каким путём ходит, они ещё не знают. А вот так пугануть и потом проследить – запросто.

Рот наполнился противным кислым привкусом. Если сейчас кинуться домой – четвёрка запросто или по дороге прямо сегодня, или завтра-послезавтра поймает. И драку они устроят по-настоящему. А дома мама, ей уже наверняка из школы настучали и про то, что дочка не явилась на торжественную линейку, и как она потом «вливалась в новый коллектив». Скандал гарантирован, причём не один. И непонятно, что хуже – четыре ревнивые дуры из класса, или мамины истерики. Не раздумывая, Василиса упихала мешок с запасной обувью в сумку, и плевать, что изящный фирменный «городской» рюкзачок от этого превратился в страшный мешок. Подхватила ветровку и пошла совсем в другую от дома сторону. «С городом познакомлюсь», – начала убеждать себя девушка.

Шла Василиса долго и бесцельно. То брела по улице, то заходила в какой-нибудь магазин, и неважно в какой и на что пялиться. Хоть на сотовые телефоны, хоть на порошки. Потом снова шла куда-то в сторону Волги. Всё дальше и дальше от знакомых мест, которые не получалось называть «своими» – хотя именно такими они и грозили отныне стать надолго. И с каждым шагом Василиса ощущала, как они с городом похожи. И здесь тоже всё самое лучшее, слава и хорошая жизнь осталась во вчерашнем дне. Сегодня же лишь память о прежнем счастье и медленное увядание в тиши ненужности на обочине жизни.

– О! Вася! Василиса! А ты здесь откуда? – неожиданный возглас со спины заставил вздрогнуть.

Обернувшись, девушка с удивлением обнаружила Андрея Чугунова. Того самого, который сначала острил в её адрес насчёт ориентации, а потом сказал, что она «свой парень». Сейчас удалось его рассмотреть повнимательнее. Здоров и широкоплеч, наверняка силён, нос картошкой