– Да, сэр, – выдавила из себя гувернантка, сгибаясь в поклоне. – Всё сделаю, сэр.

Мистер Ричардс ещё хотел что-то добавить, но тут прибежал посыльный с каким-то срочным донесением, и отцу Амелии пришлось спешно удалиться.

После его отъезда, вечером, когда слуги уже не ходили по дому, мисс Торндайк привела в детскую странного бородатого мужчину, назвавшегося доктором Вудсом. Он имел неопрятный вид и был больше похож на извозчика, чем на доктора. От него неприятно пахло табачным дымом, луком и ещё чем-то кислым и забродившим.

Мистер Вудс молча осмотрел распухшую и покрасневшую лодыжку девочки, угрюмо покачал головой и отозвал мисс Торндайк в сторону. О чём они шептались, Амелия не поняла, смогла разобрать только несколько слов: «перелом», «опиум», «Лауданум» и «срастание». В обмен на несколько монет доктор передал гувернантке запечатанную бутылку и сказал, что придёт завтра.

Так началось лечение Амелии. Мисс Торндайк давала девочке лекарство «Лауданум», принесённое доктором. Сам мистер Вудс приходил по выходным поздно вечером. Гувернантка ждала, когда все слуги в доме улягутся спать, и тайно запускала доктора через чёрный ход в детскую комнату. Он прикладывал к ноге Амелии деревяшки и туго бинтовал.

Странное дело, но после снадобья девочка почти совсем не чувствовала боли. Всё окружающее начинало казаться ей каким-то размытым и нереальным. Она много отдыхала и ела, и даже была рада, что с ней произошло такое несчастье.

Иногда от горького лекарства девочку рвало, иногда она теряла сознание, но мисс Торндайк уверяла, что «Лауданум» самое лучшее средство, в нём много опия, который лечит любые болезни.

Последние дни гувернантка сильно изменилась, она уже не кричала на Амелию, не требовала учить уроки, приносила ей в комнату обеды и вкусную выпечку и просила лишь только одного – не вставать с кровати.

Будни Амелии теперь проходили скучно и уныло, она пребывала в каком-то непонятном состоянии между сном и явью. Часто она вспоминала умершую маму и однажды нашла способ поговорить с ней…

Когда Амелии было семь лет, няня учила её вышивать. Они садились возле окна, доставали корзинку с нитками, шкатулку с иглами и принимались мастерить. У няни в руках была большая льняная скатерть, а у девочки тонкий батистовый платок, натянутый на пяльцы.

Если у воспитанницы что-то не получалось, женщина откладывала своё рукоделие и терпеливо объясняла малышке, как правильно делать стежки или вдевать нить в иголку. Но ребёнку казалось скучным всё время сидеть на месте и выполнять однообразные действия. Девочка с нетерпением ждала, когда проснётся её мама, придёт к ней и позовёт на прогулку в парк, а потому цветочек на белом платке получался кривобоким и некрасивым.

Когда наконец-то появилась мама, Амелия вскочила с места, бросила на пол незаконченную вышивку и побежала к родительнице.

– Мамочка, как мне надоело это вышивание, – пожаловалась девочка. – Я уколола пальчик. Пойдём скорее гулять.

Мама была сегодня чудо как хороша: в голубом платье с драпировкой по подолу, украшенной кружевами; её талию подчёркивал тугой корсет, на голове возвышалась шляпа с широкими полями, из-под которой виднелись тщательно завитые и уложенные локоны. Она грустно улыбнулась, сняла перчатки и шляпку, отложила в сторону зонтик от солнца и села в кресло.

– Мне очень жаль, но нашу прогулку придётся отложить, – печально сказала она. – Ты не закончила свою вышивку, а ведь бросать работу недоделанной – это очень плохо.

– Почему? – не поняла Амелия. Ей казалось, что весёлая прогулка гораздо важнее скучного рукоделия.

– А вот представь себе, моя дорогая, что наш повар начнёт готовить пирог, а потом бросит это дело и убежит на улицу. Нам тогда придётся есть сырое тесто вместо вкусной выпечки. Или нянюшка станет одевать тебя на прогулку, но ей надоест, и она отправится на рынок, оставив тебя в одном нижнем платье. Разве это хорошо?

– Я понимаю, что это нехорошо, – застыдилась девочка и подняла с пола пяльцы, – но делать эти бесконечные стежки – так скучно и утомительно.

Мама взглянула на вышивку и удручённо покачала головой.

– Посмотри, твой цветочек, словно завял, а ведь он может распуститься, стать очень красивым и радовать всех. Есть способ превратить рутинную работу в весёлую. Ты замечала, что когда наша горничная убирается по дому, то всегда что-то напевает? Ты тоже можешь придумать свою песенку про красивый цветочек, когда будешь вышивать. Или можешь вспоминать сказки, которые тебе рассказывала нянюшка.

– Я знаю все её сказки и про брауни, и про пикси, и про бобовый стебель, – недовольно оттопырив губу, пробормотала Амелия.

– Тогда я расскажу тебе совершенно новую сказку, но при условии, что ты будешь слушать и вышивать, – хитро улыбнулась мама. – Сказка называется «Алиса в стране чудес».

Мама начала рассказывать, а девочка послушно принялась за вышивку. Так, действительно, было интереснее заниматься рукоделием. Если Амелия вдруг забывалась и замирала с иголкой в руке, слушая историю, то и мама останавливала рассказ. Приходилось девочке снова браться за работу.

Сказка была интересной и необычной. Таких Амелии слышать не доводилось. Когда закончилось повествование, девочка как раз сделала последний стежок. Получилось очень красиво: красная сердцевина цветка, пять жёлтых лепестков и два зелёных листочка. Мама тогда похвалила Амелию. Батистовый платочек позже вставили в деревянную рамку, и с тех пор он висел на стене возле кровати девочки.

Сейчас, когда Амелия лежала в постели с перевязанной ногой, она смотрела на вышивку и вспоминала голос мамы. Девочке так хорошо запомнился тот день, что в памяти сохранились даже мельчайшие подробности. Несмотря на то что её слегка мутило от настойки опия и всё вокруг качалось перед глазами, сознание оставалось ясным, а воспоминания казались красочными и очень чёткими.

В ушах у девочки зашумело, стало очень легко и радостно. На миг она увидела со стороны своё тело, лежащее на кровати, затем комната завертелась, сознание Амелии потянуло в какой-то расплывчатый туннель. Мимо промелькнуло тёмное пятно, похожее на кляксу, и тут же исчезло. То с одной, то с другой стороны появлялись мутные образы – это были самые яркие воспоминания из жизни девочки: вот она падает с лошади, вот отец спускается по ступеням, раскинув руки в стороны, а вот семилетняя Амелия сидит с пяльцами возле няни. Изображение стало чётче, приблизилось настолько, что глаза девочки заслонили весь обзор. Амелия как будто вдруг вернулась в детство. Она снова стала семилетней малышкой, сидящей с вышивкой в руках, и услышала родной и любимый голос мамы, которая опять, как и тогда в детстве, рассказывала ей про страну Чудес и девочку Алису. Рядом была няня, которая помогала вдевать нитки в иглу.

Вот её морщинистые пальцы взяли клубочек жёлтых ниток. И Амелия, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, вдруг сказала:

– Нет, нянюшка, дай мне другие нитки. Я хочу, чтобы у цветка были синие лепестки.