лепёшек и сыра, мясо мы съели ещё вчера, так что продуктов теперь ноль. Как бы не пришлось проверять, каков на вкус Багха. Креон мог бы и получше обустроить запасную базу, халтурщик.

А после завтрака пришла в себя Калидия. Только я собрался померить давление, как девушка открыла глаза, попыталась сесть, но не преуспела и упала обратно на подушку.

— Что со мной? — спросила она еле слышно.

— Очень сильное истощение, в основном. Твоя оболочка тебя почти доела.

— Где она?

— Твоя мать? На кухне, посуду моет.

— Нет, оболочка.

— В гостиной валяется, наверное. Всем как-то не до неё было.

— Её надо срочно поместить в питательный раствор.

— Извини, с питательными растворами тут беда. Есть пара литров кипячёного козьего молока, но я лучше помещу их в тебя. Тебе нужнее.

— Тогда надо её дезактивировать, перевести в режим споры, для этого хватит обычной воды. Специальным образом свернуть, нажать на… — где моя мать?

— На кухне, я же сказал.

— Позови её.

Я сходил на кухню, принёс оттуда молоко и привёл киберженщину.

— Дезактивируй мою оболочку! — велела ей Калидия.

Та молча развернулась и вышла.

— Не очень-то ты сентиментальна, как я погляжу.

— Она не воспринимает ничего, кроме прямых команд. Это лишь тело, управляемое ограниченным участком обезличенного разума.

— Её можно как-то… Разлочить?

— Можно, — кивнула Калидия. — Только я не знаю, как. Ну, то есть знаю — надо ввести последовательность индивидуальных кодов. Но коды мне неизвестны. Может быть, их знает отец. Что с ним?

— Хотел бы я знать. Они ушли через другой проход.

— Почему вы не ушли с ними?

— Потому что… А, вот и она.

— Кали! Ты очнулась! Я так рада! — ворвалась в комнату Алька. — Я так боялась, что ты…

Девушка кинулась к Калидии и осторожно обняла её.

— Как ты себя чувствуешь?

— Очень слабой, — призналась та. — Не могу подняться.

— Алька, тут молоко, — вручил я своей ассистентке кувшин. — Подогревай до температуры тела и давай понемногу, не больше чашки за раз. Будь готова оперативно усадить её на горшок, если найдёшь горшок, или тащить в сортир — желудок может отреагировать на лактозу расстройством. Но других вариантов нет.

— Поняла.

— Калидия, как зовут твою мать?

— Её звали Берана.

* * *

— Берана, накачай воды. Принеси дров и угля. Попроси Алиану растопить водогрей, если сама не умеешь. Налей ванну тёплой воды, принеси и помой Калидию, затем верни её обратно. Задача понятна?

Ничего не ответила, пошла к рычагу качать. Авось как-то справится. Вытащить бы ей заглушку из мозгов, но как? Я даже не знаю, как она реализована. Электронное устройство? Ментальный блок? Ржавая железная задвижка между корой и гипоталамусом? И талант мой, как назло, выгорел — то ли вернётся, то ли нет. Старый трухлявый никчёмный пень я теперь.

— И где уже твоя мама? — спросил я Нагму. — Не пора ли ей вернуться?

— Давно пора, старый человек. Наверное, с ней что-то случилось.

— Зашибись. Далеко до этого вашего кыштака?

— Недалеко, но я устаю идти. Мама говорит, у меня ножки коротенькие. Но они вырастут.

— Определённо вырастут, — заверил я её, — не успеешь оглянуться, и придётся на ботинки в бинокль смотреть.

— Почему в бинокль?

— Такие длинные будут ноги.

— Я смогу перешагнуть гору? — засмеялась девочка.

— Вообще легко.

— Тогда я сразу уйду отсюда и никогда-никогда не вернусь.

— А как же мама? — удивился я.

— А её я возьму с собой.

— Хороший план, — согласился я. — Но давай начнём с малого — дорогу до кыштака знаешь?

— Знаю, — удивилась девочка, — чего тут знать-то?

— Покажешь?

— Вы пойдёте за мамой?

— По крайней мере, постараюсь её найти.

— Только ружье возьмите. Обязательно.

— Багху боишься?

— Нет, Багха днём не ходит. Волки ходят, да, но на человека летом не нападут, сытые.

— Тогда на кого ружье?

— На злых людей.

— И много тут злых людей?

— Все злые.

— Тогда захвачу побольше патронов.

Глава 2. В силу традиций гостеприимства

Когда отошли подальше, оглянулся — с дороги сооружение выглядит ещё внушительнее. Высокие тёмные каменные стены нависают над перевалом. «Отличная позиция», — сказал бы Слон. «Отсель грозить мы будем…» — кому? Лучше бы никому. Я не сильно грозный. Но, при наличии какого-никакого гарнизона, эта крепостица запирает перевал как нефиг-нафиг. Для того, видать, и строилась. Если найти время на археологию, то вон на тех выступах-машикулях наверняка есть точки монтажа артиллерии. Дульнозарядных кулеврин, или хоть требушетов каких. Впрочем, судя по наличию хоть и примитивного, но водопровода, могло что-то и более свежее стоять. Горные пятидюймовки, например. Но нам не до археологических раскопок, надо сперва обеспечить наш недогарнизон продовольствием, раз уж обещанных поставок не видно. А значит, пора выйти на контакт с аборигенами. «Мы пришли с миром» и всё такое.

Через перевал идёт широкая дорога, два грузовика легко разъедутся, но свежих следов я на ней не вижу. Что может быть признаком того, что ей не пользуются, или того, что зрение у меня дрянь. Но нам все равно не туда — к кыштаку ведёт узкая тропиночка в гору. Нагма заскакала по ней привычно и резво, видно, что ей не впервой. Я стараюсь идти экономичным шагом, и всё равно запыхался уже на первом крутом подъёме.

— Эй, старый человек, пойдём быстрее! — сказала укоризненно девочка.

— Я же просил меня так не называть, — ответил я, дыша с трудом.

Колени мои противно дрожат, в глазах темнеет, гипоксия давит на сосуды. Надеюсь, это из-за разреженного горного воздуха, а не только потому, что я старый пердун.

— Я помню, но забыла. Помню, что просил, но забыла, как надо.

— Зови просто Док. Это коротко и легко запомнить.

— А почему Док?

— Так принято называть врачей.

— А ты врач?

— Да, я врач.

— Моя мама тоже лечит. Но только женщин. А ты?

— Я всех лечу.

— Только ты не говори им, что врач, — посерьёзнела Нагма. — А то они захотят тебя убить, как маму. Или ты тоже