Знаю, что перегнул палку. Эта клиника – одна из лучших в городе, а о лечащем враче отца в буквальном смысле слова ходят легенды: стольких людей ему удалось поднять на ноги, спасая в, казалось бы, безысходных ситуациях. И раз сейчас он готов расписаться в собственном бессилии, значит, и правда дела – хуже некуда. Но я должен убедиться, что сделал все возможное! В том числе и по поводу странной просьбы отца.

Отказавшись от обеда, сразу же прохожу в кабинет, выуживая из ящика довольно увесистую черную папку. Целое досье. Даже не верится, что мой отец занимался такими вещами. Зачем ему сдалась баба, бросившая его столько лет назад? И ее дочь?

Да, мне неизвестны подробности, но то, что отец никогда не испытывал недостатка в женском внимании, знаю абсолютно точно. Три брака, не считая короткой, хоть и задокументированной связи с этой Антоновой. И еще целая вереница подруг, сожительниц и просто знакомых, которые нередко задерживались в нашем доме на ночь. Отец был видным мужчиной, а с его деньгами и связями за ним пошла бы любая.

Выплевываю сквозь зубы ругательство, грохая кулаком по столу. Какого я говорю о нем в прошедшем времени?! Не был. Есть. Он поправится. Должен поправиться! А я пока найду ему эту беглую бабенку, зачем бы она ни была нужна.

Рассматриваю вложенные в папку фотографии, тщетно пытаясь вспомнить хоть что-то. На снимках стройная, ухоженная блондинка. Явно крашеная, но этот цвет ей определенно идет. Умеет следить за собой, этого не отнять. По документам ей около пятидесяти, а выглядит гораздо моложе. Но до роковой красотки далеко, даже странно, обычно отец выбирает более ярких женщин.

А вот собранные сведения и правда весьма скупы. Последнее известное место жительства – город Петрозаводск, шесть лет назад, а потом – будто в воду канули. Фамилия, конечно, совершенно не редкая, сколько таких Антоновых бродит по свету.

Переворачиваю страницу, всматриваясь теперь в фотографию девочки-подростка. Это уже не та пигалица, которая доставала меня в юности. Но все равно школьница. Темные волосы, хотя мне почему-то запомнилось, что она светлее. Очки в пол-лица. Вся какая-то угловатая, неуклюжая. Еще и ракурс ужасный, откуда ее только снимали, из-за кустов? Как же все это странно! Вот уж не ожидал, что батя решит заделаться детективом и заняться расследованиями.

– Ну и зачем ты понадобилась моему отцу, Маша? – задумчиво спрашиваю у девицы с фотографии. Она, разумеется, не отвечает. В собранных в папке документах тоже нет ни намека на нужную мне информацию. Только тот самый конверт, о котором мы говорили в больнице. Верчу его в руках, не в силах избавиться от какого-то странного ощущения внутри. Я чувствую тревогу. Отец что-то не договорил и явно неспроста взялся разыскивать перед смертью бывшую жену и ее дочку. Какие тайны скрывает эта бумага в моих руках?

«Хорошие мальчики не читают чужие письма, Глебушка» – в памяти оживает мамино лицо. И слова, сказанные целую вечность назад. Хорошим мальчиком я так и не стал, но вмешаться в доверенную мне чужую тайну не могу. Не хочу. Поэтому убираю конверт в сейф, подальше от посторонних глаз, а с папкой собираюсь навестить своего старого приятеля. После ранения и рождения ребенка он ушел из органов, но связи остались. Может, и подскажет что дельное, потому что сам я даже примерно не представляю, где и в каком направлении копать.

Глава 2

Маша

Переворачивая все вверх дном в доме, я не на шутку злюсь. Ох, мамулька и постаралась. Это же надо было додуматься спрятать мой паспорт! Нет, в сказку, что она его переложила в надежное место, чтобы не затерялся, я не поверю по одной простой причине: знаю, что она всеми правдами и неправдами пытается удержать меня в Карелии.

Почему из всех городов, по которым нам пришлось кочевать, мать выбрала именно Петрозаводск, для меня остается загадкой. Хотя что это я, какие загадки? Все ясно, как белый день: она меня держит подальше от славного города Петербурга. И на мою мечту поступить в Университет Профсоюзов все время махала рукой, утверждая, что это нереально, бюджетных мест там мало, а на платную учебу наших средств не хватит.

Пришлось поступать в Петрозаводский универ, чтобы удовлетворить мамочку. Я, конечно, ее очень люблю, но и себя не меньше! Всегда была убеждена, что нельзя ни в коем случае запрещать детям мечтать и препятствовать их достижению целей.

Мама не хочет, чтобы я возвращалась в Санкт-Петербург. На самом деле догадываюсь, какие у нее причины. Мне сложно разделять это мнение, ведь прошлое родителей не должно влиять на будущее детей. Поэтому и решила слушать маму, а делать по-своему. Документы подала в два университета, и, к моим удивлению и радости, приняли меня в оба, осталось только выбрать. Выбор очевидный, тем более что я уже упаковала чемодан для Питера. Остается только одна маленькая, но совсем немалозначимая деталь!

– Ну же, мама, куда ты могла спрятать мой паспорт? – упираю я руки в бока, нервно сдувая прядь волос, упавшую мне на глаза.

Разговаривать самой с собой – не очень хороший признак, но с учетом моего настроения можно сделать скидку на такое не очень адекватное поведение.

Все же несправедливо, мама, значит, со своей группой по йоге бюджетно поехала в Индию заниматься самопоиском, а дочь должна на свои мечты забить большой и толстый болт и воплощать в жизнь не собственные, а материнские мечты. Ну уж нет, мамуль, я фотографии люблю и хочу в Питер, где белые ночи, разводные мосты и необыкновенная архитектура – полный букет для будущего профессионала художественной фотографии. Это я о себе сейчас, если что!

– Так, так так… Посмотрим, что у нас тут имеется! – продолжаю я размышлять вслух. Интересная коробка, прежде ее не видела. Неужели мама что-то прятала от меня? И зачем? Затаив дыхание, я цепляю пальцами крышку, вскрывая пластиковый сейф.

– Ну вот же он, мой родненький! – быстро хватаю свой паспорт, на радостях чмокая красную обложку.

Но я была бы не я, если бы не взялась рассматривать дальше. Что у нас тут интересного? Письма? Конечно, я помню, что читать чужие письма – не просто некрасиво, это нарушение границ. Поэтому откладываю их в сторону: как бы у меня ни чесались руки, не собираюсь нарушать тонкую грань личного пространства. По одной простой причине: сегодня я – завтра меня.