возвращающихся в крепость, а вот тех кого несет в другую сторону, они игнорируют. Хмыкаю.

— А почему так осматривают всех? — Елизавете все в новинку и интересно. Совершенно непосредственная барышня, если вдали от дома.

— А что бы чего на себе не принесли. Там еще будет санитарный контроль.

— Бывает и такое? — Мстислав тоже интересуется.

— Всякое тут бывает. Ты же служил, у вас проще было?

— У нас порождения Пятна долго за его стенами не жили, так что и контроль не сильный.

— Тут по-другому. Тоже не живут, но десятка дней жизни какого-нибудь зайца размером с буйвола, да еще агрессивного, всем хватает.

Говорят, тут больше проблема в мелкой живности, вроде ядовитых белок. Одну несколько дней ловили. Живность же просто так не сидит, она ж на людей бросается, вот после таких случаев и стараются еще на подступах, что бы никто ничего не принес.

— А почему тогда санитарный контроль внутри крепости?

— Да вроде бы не было случаев что бы что-то действительно проблемное приносили. А люди всегда одинаковые. Думаю, им просто лень делать выносную зону. Да еще и целителей потом охранять. Не, пока что-то серьезное не случится, вряд-ли сделают. Ну или я чего не понимаю, например. Так. Минуту. отсюда понятно будет. — на минуту замолкаю, настраиваюсь на местный Лес.

Удивительно, но Лес ко мне заранее доброжелателен.

— Примерно полдня пути, и мы выйдем почти у нужной точки. — ставлю небольшой рюкзак на землю. — Проверьте, что бы ничего не натирало. что бы всё удобно лежало, хорошо? Пять минут.

Елецкие просматривают обувку. немного перетряхивают сумки. Кивают.

— Тогда в путь.

— Кир, а за полдня мы дойдем до центра Пятна? Я слышал, что Смоленское одно из самых больших, вроде бы.

— Нет. Вы не дойдете. А вот со мной, почти наверняка. — я рад, что Елецкий высунулся таки из раковины. — И ты прав, Смоленское из доступных самое большое.

— Тогда как же?

— Расслабься, — заходим под первые деревья, и я сразу срезаю измененную крысу. Ребята даже отреагировать не успевают. Правда мне проще, я сейчас на два десятка шагов в каждую сторону живность и псевдоживность вижу. — Как дойдем, это не важно. Рассчитывай, что дойдем. И да, почти до центра.

Показываю на расползающееся вонючей лужей животное.

— Вот почти все милые зверушки в этом месте такие. Так что не стесняйтесь. Если что то видите, тут лучше сначала бахнуть, а уже потом разбираться, что вы завалили, или не завалили, в худшем случае.

— А почему в худшем? — и снова Елизавета.

— А потому, что в этом случае, то что не упало, уже вас атакует. При этом если оно маленькое, не значит, что безобидное, как те же белки например. — немного нагнетаю, но что-то ребята расслабились. Как на прогулке. Хотя что это я, Елизавета дальше своего родного леса не выходила, а Мстислава в поля и не брали. Откуда им знать, куда смотреть?

— Так. Сначала пойдем немного помедленнее. Просто для тренировки. — показываю на елку в десятке шагов справа. — Присмотритесь. Есть ли там что.

Елецкие присматриваются, но особо ничего не видят.

— На втором ярусе, ближе к стволу. — подсказываю.

— Белка? А почему серая? — Елецкий разглядел.

— Не, это тоже крыса. Там на самом деле их с десяток, но остальные в кроне соседнего дерева. Так то они довольно безобидны по местным меркам, и на нас не нападут. Нас же больше одного. На одного бы напали. Но давайте потренируемся. Лизавета, твой выход. Скоро ты будешь одна, и на любую живность тебе придется реагировать так. — пожимаю плечами. — Я уже показал, что они ненормальная форма жизни, так что можешь их не жалеть.

— Нет, Кирилл Олегович, я не жалею, а пытаюсь выбрать лучший вариант.

— Кирилл, если хочешь. Разница в возрасте у нас незначительная, а общая тайна сближает. Так вот, Елизавета…

— Тогда уж Лиза.

— Ну как хочешь. Лиза. В нашем случае, лучше было бы бахнуть чем то ерундовым, чем выбирать из вариантов. В обычном случае времени у тебя не будет. БЕЙ! — резко кричу.

Лиза выпускает серию воздушных толчков, даже два из которых разбивают тушку крысы о ствол дерева.

— Ну вот так и действуй. Елецкий, крону всю зажечь сможешь? И потом потушить?

— То есть как, потушить?

— А так. Тебе не говорили что ли? Огонь как можно разжигать, так и тушить. Ты ж его хозяин. Сделай.

Елецкий легко зажигает крону, а вот тушение поначалу вызывает проблемы. Тогда, пока он отвлекается и с сосредоточенным видом пялится в огонь, хватаю его сумку и забрасываю в горящее дерево.

— У тебя минута, Елецкий! Втяни огонь!

Не знаю, что помогает, но огонь сразу же втягивается внутрь самого себя.

— Вот, можешь же. Усложняем операцию. — забираем почти не подкопчённую сумку. Проходим еще метров сто до следующей стаи. — Вон там опять крысы. Их тут много, так что Лес не обеднеет. — показываю стаю. — Елецкий, представь, что в этой живности есть внутренний огонь. Погаси его. Сейчас. — говорю размерено, нарочито ритмичными фразами, и возможно именно легкое смятение сознания помогает княжичу не задумываясь, перейти к делу.

— Это как? — смотрит Мстислав на попадавшие трупики. Живность начинает расползаться в жижу.

— А вот так. Твоя сила многогранна, Елецкий. Все, в чем ты можешь увидеть огонь, может быть подчинено твоему желанию. С магами, правда, это не работает.

— А я? — Лиза уже даже подпрыгивает от нетерпения. — А как же я?

— А легко. Мстислав, зажги вон то бревно. — задумавшийся Елецкий совершенно на автомате зажигает бревно в обхват. Оно весело занимается, несмотря на то, что очевидно сырое. — Лиза, вот смотри. Что нужно огню, что бы гореть?

— Дерево?

— Да, а еще?

— Не знаю.

Тут я понимаю, что у ребят почти наверняка не было «Занимательной Физики» Перельмана. И бытовое знание, что огонь горит в кислородной среде, вполне могло пройти мимо них. Это крестьяне знают, что для розжига печи нужен поддув. А знают ли об этом потомственные князья? А вот не факт.

— Лиза, придется тебе поверить мне на слово. Вокруг нас не пустота. А тот же воздух, что и тот, который собирается в ветер. Понимаешь? Так вот, огню для горения, воздух очень нужен. Без него он погаснет. А теперь, представь, будто ты понимаешь, то вокруг огня — воздух. — опять говорю ритмично. — а теперь. ЗАБЕРИ его!

Лиза вздрагивает, и мгновенно делает загребающий жест рукой.

И огонь тут же гаснет на половине ствола.

— Для начала неплохо. — улыбаюсь.

— Кирилл, а что с воздухом этим теперь делать?

— А что с ним?

— Я его держу.

— Отлично! Брось в кусты.

Лиза делает движение, и куст пригибает порывом ветра.

— Кир, пара часов сейчас с тобой, — задумчиво говорит Елецкий. — Дали мне для понимания моей Стихии, похоже, больше, чем куча занятий с приглашенным учителем.

— Сравнил, тоже. Тот за деньги старался, и показателем было количество техник, что вы выучите, а я хочу вам обоим шансы в Лабиринте повысить. А там техники только мешать будут. И кстати, вы оба неплохо справились.

— Извините, Кирилл, а откуда Вы про наши Стихии это знаете? У Вас же очевидно другая Сила?

— Скорее про явления, Лиза. Я больше про них знаю. Остальное, вы сами. Но пора двигаться. Думайте в эту сторону. И Лиза, все живые дышат. Это же очевидно. Без воздуха они неопасны. Погаси остатки пламени. И пойдем.

Лиза уже осознанно, делает жест, и бревно тухнет.

— Идем точно за мной. По сторонам смотрим, но не сходим с тропы. Если что, я предупрежу. Но будьте готовы. С деревьев может падать всякое. И не всё тут видно сразу.

Без лишних спецэффектов встаю на тропу.

— За мной.

Идем без приключений. Иногда делаем остановки. Но часа через четыре подходим к поясу аномалий.

— Так, дальше пойдем медленно. И очень. Дальше аномалии, и не все из них Вы увидите в артефактные стекла. Поэтому идем строго за мной. Медленно, след в след.

— А ты как же?

— А я уже тут проходил. — вздыхаю. Но говорить о зрении совсем плохая идея. — Артефакт.

Елецкие кивают. Ну, а почему бы нет. Артефакт, значит артефакт. Тем более я и не обманываю. Артефакт у меня тоже есть.

Внезапно ловлю себя на ощущении, что нам обоим с Лисом, вот эти места, рядом с аномалиями, ближе и роднее города. Кажется мы соскучились по дому.

Глубоко вздыхаю.

— Поехали. — машу рукой.

Лес расцветает в другом зрении. И аномалии становятся невероятно красивыми. Так и хочется остановиться и подольше посмотреть… Что за ерунда. Сбрасываю наваждение.

— Елецкий! Назад! — княжич делает