Эхо несколько дней не выходил из шатра. На нем не было сильных ран и ссадин. Он хотел побыть один. Взял в руки тетрадь, толстую и затертую. Новыми рисунками и записями. Он взял кусочек угля и написал.

«Не отмыть мне с клинка крови, не очистить тело. Я пропащий и проклятый. Я убийца, я жесток. Не спасти мне свою душу, умирающую во тьме. Очернилось мое сердце. Нет спасения вовек мне».

Для клана настали тяжелые времена. Находясь под постоянным натиском врага, все воины были вынуждены под предводительством вождя отправиться в бой, уничтожив силы и клан противника. Война. Кровь. Смерть.

Вместе со всеми Эхо шел в тыл врага. Начался смертельный бой. Многие умерли, многие были ранены. Оставив всего несколько мужчин в племени, они защищали свой дом, детей, женщин. Юноша смирился с неизбежным. Осознал, что его клинок создан, чтобы разить врагов, которых у него никогда не было.

Спустя несколько недель похода они, одержав победу, шли домой. Несли в телегах раненых, среди которых был вождь, добычу. Пощадив женщин и детей.

Было тихо. Поздний вечер. Догорали обугленные шатры. Они вошли в свое поселение, и боевой дух покинул их. Поселение, оставленное без защиты, стало легкой добычей для налетчиков и разбойников. Эхо слез с коня и, озираясь по сторонам, шел. Его глаза давно не наполнялись слезами, давно он не ощущал этой горечи. Так много убитых. Женщины и дети лежали, неожиданно настигнутые смертью.

«Аризель», – подумал он.

Женский силуэт сидел на земле. Растрепанные волосы, смешанные с грязью и ветками от сломанных кустов. Разорванная одежда. Она горько рыдала. В ее голосе была одна боль. Ее любимый и сын лежали бездыханно. Она уложила их на свои колени. Эхо стоял неподвижно. Этот образ всегда будет преследовать его. Дикари. Такие родные. Он ощутил, словно его родной дом вновь уходит под воду, пожираемый пучиной.

Ее голос дрожал, но она смогла сказать все, что накопилась в ее сердце:

– Ты так был нужен нам! Где ты был?

Эхо молчал. Тлеющий запах раздувался ветром по всему селению. Сколько дней она так провела? Что произошло? Он не решался спросить. Шаманка прижалась к его груди, вцепившись ногтями в оголенную плоть на руках Эхо. Он не почувствовал, как кровь пошла из маленьких ран. Ее боль затмевала его собственные страдания. Он подвел ее. Не успел защитить свой островок счастья среди этого мира.

Подобно дикой волчице она билась с ним, когда он пытался утешить ее. Но понимал, что ничто не уймет эту боль.

Они с почестями похоронили каждого. Над каждым скорбели. Вождь впал в беспамятство, узнав о смерти жены. На его место пришел новый, молодой преемник.

Шли месяцы. Аризель приходила к могилам сына и мужа, когда солнце еще не всходило. Пела ритуальные песни. Жгла травы. Ночью, спящую, Эхо уносил ее в шатер. А к рассвету все повторялось вновь. В те времена он оставил свои сомнения в том, что не имеет права лишать жизни.

«Разящей стрелою, смертельным клинком сведу я врага в погибель его. Холодным огнем, горящим внутри, сожгу я врага моего, посмеющего тронуть плоть близких моих, соплеменных друзей. Зажженная ярость не потухнет теперь. Гореть мне, страдая, во всей этой тьме…»

Глава 5

«Подобно птице взлетаю я в небо,

Разбиваясь о каменистую землю.

Когда вижу и не вижу тебя»

Дэймаклион.

Прошло несколько лет со дня большого траура в племени. Жизнь разрасталась. Эхо не хотел вмешиваться в естественный ход истории и никогда не говорил ничего лишнего. Но всегда принимал участие в массовых делах клана. Шатры начали сменяться хижинами. Люди снова влюблялись и обменивались клятвами верности. Заводили детей. На лице Аризель проступили заметные морщины. Она так больше и не создала семьи.

Девочка-сирота стала ее преемницей, которую шаманка полюбила как дочь. Правление нового вождя шло на пользу всему селению, ставшему целой деревней.

«Все такие же – дикари», – думал Эхо.

Однажды шаманка сказала, что ее преемница что-то хочет рассказать ему.

Прошло уже почти семьдесят или восемьдесят лет, как он пришел на земли дикарей, – заметил для себя юноша, пока направлялся к озеру, где ждала его юная девушка. Было лето. Красная лента играла в ее вьющихся волосах, а белый сарафан подчеркивал ее чистоту и невинность. Он раньше не обращал на нее внимания, наверное, она совсем недавно расцвела и стала девушкой.

– Ты хотела поговорить со мной? О чем? – неожиданно спросил он ее, тихо подойдя, так что она вздрогнула. Все уважали Эхо. Но мало кто из женщин и девушек решался заговорить с ним. Дети и мужчины были его собеседниками. Он сам сторонился этих странных существ – девушек. Конечно, в его мире они тоже были. Прекрасные. Воинственные. Ему предстояла долгая жизнь. Люди жили недолго и умирали от разных болезней. Эхо никогда не болел, еще в детстве ему ввели иммунную вакцину, которая защищала его от всякого вируса и заразы.

Он не хотел обрекать себя на еще одни страдания и влюбляться в человека.

– Ариша? Так тебя называет Аризель? – поинтересовался юноша.

Девушка кивнула и слегка покраснела. Это не было имя, больше что-то ласковое, звучащее на языке шаманки. Эхо всегда считал, что она произносит несвязанные звуки и придает им смысл. «Ариша» означало цветок на ее странном языке, понятном только ей.

Юноша был красив и загадочен. Защищал, но держался в стороне. Много наблюдал, мало говорил. Был всегда достоен и почтителен.

– Почему ты не называешь свое настоящее имя? – поинтересовалась девушка.

– Возможно, я хотел забыть его, но как забудешь наследие целого народа, хранящееся в простом имени?

Они долго стояли и смотрели на озеро, на закат солнца. Девушка много спрашивала о разном из его жизни, что, казалось, было совсем не важным. Что снится по ночам? О чем мечтает? Юноша уважительно отвечал, начал было уставать, как Ариша спросила:

– Что бы ты делал, если бы узнал, что такие, как ты, еще есть на земле? Они выжили. Не многие, но есть.

Глаза Эхо еще долго сияли в темноте от счастья. Не один. Не последний! Он был счастлив. Направляясь к Аризель, чтобы поделиться с ней этой новостью, он предвкушал встречу с его сородичами.

Поток свежего воздуха ворвался вместе с ним, когда он открыл дверь в хижину дорогой подруги.

Она лежала на кровати. Последнее время она много отдыхала. Говорила, что устает. Ее преклонный возраст