— Я т-т… — когда Люси переживала, её недуг только усиливался.

«Я тренирую речь! Однажды я смогу читать мои стихи при дворе!»

— Тьфу! Дура! Отцу на тебя пожалуюсь! — Хлоя вытерла гневный пот полотенцем. — Садись ты крупу перебирай, и то толка больше выйдет!

4. Об укрощении бестий и огня

С утра Зальтен приказал стремянным вывести Деметриуса. Примечательной красоты крылатый боннакон не признавал в седле никого, кроме хозяина, и в его отсутствие не исполнял никакой работы, только гулял с самками.

— Берегись! Сейчас обдаст! — успел крикнуть Люси Харальд, приглядывавший за ездовыми бестиями.

Девушка едва успела отскочить от летящего в стороны залпа навоза. А как известно, навоз боннакона прожигает всё вокруг!

— Люси, зря надела красивое платьице! — одарил её окликом с крутой спины Деметриуса Зальтен.

До того боннакона предварительно спутали, привязав рогами к свае, натянули седло и усадили сверху Зальтена. Затем веревку, протянутую между крутых рогов-таранов, отпустили. Взбешённый неволей Деметриус с рёвом и Зальтеном запрыгнул в леваду. Это действо с Деметриусом повторялось каждый раз после возвращения хозяина из дальних земель. Никак не хотел белоснежный бык расставаться с бездельем! Но и Зальтен был не промах. Люси то и дело ахала при виде того, как боннакон, тряся стянутыми подбрюшным ремнём крыльями, скачет по леваде и пытается растереть Зальтена о заграды. Тот же балансировал в седле мастерски, как приклеенный. Стремянные и охотники с азартом взирали на укрощение белой бестии.

— Вот он дурной! Весь в хозяина! — восклицал Дир.

— Мне б такого! Я бы молнию догнал! — мечтал Хансен.

— Тебе в жизть не дано изловить такого. Деметриус один, другого земля не родила, — отвадил его Харальд.

— Как и Зака, Лю, а? — Дир с проказливым намёком толкнул замершую от страха и восхищения Люси. Та кивнула.

Зачем говорить, что Зальтен обычный парень, если видно, насколько он удивительный! В подобные нередкие моменты становилось ясно, что кровь льва вполне могла достаться ему вместе с доблестью. Деметриус уже сдавался. Завёл круторогую голову под грудь и пыхтел, расслабляя холку. Зальтен пинал его вперёд, заставляя слушаться.

— Так-то лучше, старый друг!

Проехал на пышущей жаром схватки бестии мимо Люси и подмигнул ей: мол, неужто я недостоин тебя? Дёрнул ремень, распуская бестии крылья. Собравшиеся у ограждения левады мужики загалдели. Люси отвела глаза в сторону и увидела, как её жестом подзывает мать. Чтобы избавить себя от неизбежных приставаний друга, она махнула рукой Зальтену и побежала к кухне. Хлоя точно желала запрячь в работу.

— М-м?

Вместо ответа ей пихнули корзинку и мешок звонких лунариев.

— Ступай на базар да купи вот по этому списку! — Мать вложила в руку блокнот — разумеется, влезла без спроса и написала про брюкву рядом с новым стихотворением! — И только у тех торговцев, кто здесь указан! Не перепутай! Деньги на ерунду не трать! И не нахватайся гнили, как позавчера! К королевскому столу покупаешь, прояви сознательность!

Люси закивала, выражая готовность лично осмотреть каждую горошину, и, усадив на плечо Иви, отправилась закупаться.

Шумный базар с вечно толкающимися людьми вносил в мысли сумятицу. То тут, то там вопили торгаши, орала скотина, скрежетали выставленные на продажу бестии. Каждый уговаривал подойти, поглядеть, не отказать в покупке. Кто-то даже звал по имени. Люси растерянно брела от лотка к лотку, прижимая к себе и корзину, и мешок с деньгами. Того и гляди воры утащат! А на базаре их полно. Уже, было дело, оставляли рыдать с пустой корзиной! Люси прятала блокнот под накидкой, вспоминая нужное: брюква, лук, яйца, кольраби…

Иви то и дело поворачивала нос в сторону чирикающих тут и там цыплят да воркующих мясных голубей. Люси устала дёргать якла за хвост и про себя твердить: «Нет, Иви! Фу, Иви!»

Корзина уже наполовину наполнилась снедью, когда нечто необычное привлекло внимание Люси. Уж точно раньше она на базаре такого не видала! Толпа горожан скучилась в круг, из середины которого раз за разом вылетали шары огня. Что за невидаль? Люси решила — пять минут поглазеть ей не во вред. Протиснулась с корзинкой меж чужих спин и увидела пёстрое трико артиста.

Бродячий жонглёр!

Он был тощ и запылён, на вид безвозрастно молод, но с волосами, седыми, точно платина, и затёртым, местами прохудившимся костюмом арлекина. Он подбрасывал зажжённые комки соломы, или чего-то в этом роде, и ловил их голыми руками!

Вот это да!

Люси встала в первых рядах, устроив корзину в башмаках и сложив ладони на переднике. Ловкие, выверенные движения жонглёра заставляли поверить, будто это вовсе не опасное дело, будто он не горящими шарами крутит, а какими-нибудь спелыми яблоками! Жонглёр принялся перекидывать шары себе в руки через спину, а после бросил их в железное корыто и достал оттуда нечто навроде шеста с привязанными по краям масляными плошками. Неожиданно плошки вспыхнули огоньками. Странный парень начал крутить их так искуссно, что ни капли масла не брызнуло на зрителей. Люси захлопала одновременно с публикой, очарованная поистине бесовской пластикой артиста, а тот заулыбался широко и благодарно. Прошмыгнул, танцуя, совсем близко от Люси, одарил необычайной теменью внимательных глаз. Помимо черноты в них было ещё кое-что… не разглядела! Парень подпрыгнул, совершив сальто, и поймал шест. Потом подбросил его, закрутив, и поймал вновь. Он показывал изумительное единство с огнём, скакавшим обратно в плошки, точно заговорённый.

Потрясающе!

Забыв обо всём на свете, Люси хлопала ловкости артиста. А парень выцепил её взглядом из толпы и поманил к себе. Публика дружно заулюлюкала. Люси, сгорая от стыда и волнения, подошла к жонглёру. Издали казавшийся тощим кузнечиком, тот крепко ухватил её за руку и заставил вытянуть перед собой. Люси пискнула, когда по её рукаву побежало волшебное синее пламя, окутало руку невесомым движущимся кружевом. Зрители взорвались овациями, напомнившими по звучанию проливной дождь, а после артист щёлкнул сухими пальцами, и хлопки исчезли вместе со сполохами. Люси, смеясь, ощупала тёплый рукав — целёхонький! Даже браслет Зальтена не лопнул!

— Представься, милое дитя! — попросил артист, целуя кисть Люси.

Та открыла рот, но, не осмелившись, замотала волосами. Не хватало опозориться прилюдно!

— Отчего же? Назови имя! Спорю, красивее его во всем Лунном Королевстве не сыскать! — Парень, на лицо столь же изящный и приятный, как и на движения, встал перед ней на одно колено.

Люси замешкалась, но тут из толпы раздался подпитый голос — кажется, королевского виночерпия:

— Люси это! Дочка герольда Валентайна! Она немая!

Позор обрушился на сознание так резко, что бедная Люси не помнила,