воздух своими губами, глаза закатываются и почувствовал как она сжимает свои пальчики на моих предплечьях, вгоняя свои ноготки под кожу.

— Ты моя девочка, — просипел я низким голосом и, медленно выйдя, резко вошёл.

На каждом толчке повторял «Моя!», что бы знала и привыкала ко мне, а не к мужику с темным от тени лицом. Потому что моя, сейчас я даже готов ее привязать к кровати и не отпускать, пока сама не начнет кричать, что она только моя!

Я вбивался в нее, с хрипами, стонами и рыком, поднимался на руках, закидывал длинную ножку на плечо и входил под другим углом. Переворачивал, давил на лопатки и держал за бедра, что бы не опускала свою упругую попку. Шлепал, сжимал и гладил тонкую шею, набухшую грудь, соски и попу. Наслаждался, полностью погрузившись в эту девушку. Не слышал ничего и не видел никого, кроме нее. Получал нереальное наслаждение от ее кайфа.

А потом открыл в себе эмпата и стал чувствовать ее эмоции не только парной связью, но и своими силами.

Меня затрясло, в лёгкие по поступал кислород. Ее эмоции такие вкусные, запросто можно свихнуться. Ей было настолько хорошо, что она терялась, не понимала где верх, где низ, эмоции закручивались где-то в животе, а голова была в тумане.

Она замерла и распахнула глаза, глядя в потолок, а я ускорился.

— Кончай, сладкая, кончай, — рычал я и сжимал ее бедра, насаживая на себя ещё сильнее, ещё глубже и резче.

И она кончала, долго и громко. Со слезами, как обычно, и криком, мотала головой и не контролировала ни одного своего движения.

Влагалище пульсировало, ее сок тек по моим яйцам, а я не мог оторвать от нее взгляд.

Контролировать себя становилось все сложнее, яйца сжались, так что сейчас сам заною от боли. Но продались своей волчице оргазм — это святое.

Когда пару начало отпускать, я перестал сдерживаться и с, даже не рыком, ревом, кончил, заливая все ее влагалище своей спермой.

Голова кружилась, а руки не держали, все что я успел сделать, это опереться на локти, что б Аню не раздавить. Упёрся лбом в ее плечо и продолжал ловить свой самый яркий оргазм. Наконец-то лицом к лицу, наконец-то она знает кто я, наконец-то она кончает на моем члене, а не на члене незнакомца.

А яркие вспышки в пояснице и круги под веками все не уходили, я кончал так же бурно, как и моя пара, а она сейчас любовалась мной так же, как и я ей недавно. Я чувствовал ее восхищение и это добавляло ещё большего кайфа. Я не думал, как выгляжу, мне было все равно, ей определенно нравится, то что она видит, а кто я ей что бы запрещать любоваться собой?

Когда последние пульсации члена утихли, я медленно, все ещё опустошённый, совершенно без сил, перекатился и лег рядом. Притянул девочку к себе и обнял обеими руками. Мы лежали в молчании, просто восстанавливали дыхание и не думали ни о чем.

— Наш секс когда-нибудь перестанет быть настолько диким? — просипела Аня и прочистила горло.

— Перестанет, — я не отставал, сипел не хуже, — когда мы оба будем с метками и ты будешь бегать пузатая, — хрипло рассмеялся я, но веселился не долго, сразу почувствовал напряжение Ани.

— Мы же как животные, — она передёрнула плечами.

А что она хотела, мы и есть наполовину животные. Интересно, как она отреагирует на то, что мы занимались сексом в обороте? Хотя, ей лучше не знать о таком.

— Ань, у нас такой секс не только потому что мы оборотни, хотя это играет большую роль. Я, например, ещё и эмпат, я, не всегда, но бывает подключаюсь к твоим эмоциям не только через волка. Я так их ощущаю как свои собственные и это сносит мне крышу. Это заводит меня ещё больше и я перестаю себя контролировать, это становится потребностью, все это — быть в тебе, доставлять тебе ещё больше и больше удовольствия, слушать твои стоны, ощущать как ты притягиваешь меня к себе как извивается, чувствовать твои оргазмы. И вообще чувствовать тебя. На самом деле — это я дикое животное, а ты просто не сопротивляешься, — рассмеялся я, перебирая ее шелковистые волосы.

Аня не ответила, но напряглась ещё сильнее, а в итоге и вовсе села ко мне спиной.

— Если ты думаешь, что после твоей чистки мозгов и нашего сношения у нас все изменится, то ты ошибаешься, — прошептала она и встала с кровати.

— А почему не должно изменится? Я никому ничего не должен, твоя волчица полностью принимает меня, даже ты сама уже начинаешь осознавать, что я дорог тебе, я по глазам твоим вижу, — предугадал ее возмещения по поводу копания в мозгах, когда она сверкнула своими глазами в мою сторону.

Стоит голая, ни капли не стесняется, волосы спутаны, глаза сверкают молниями, и это не оборот речи, на теле мои следы, моя сперма течет но ногам, а она их расставила на ширину плеч и руки в бока уперла. Воинственная такая.

Я положил руку на член, который уже снова был готов идти в бой с этой фурией, и сжал у основания. Я столько раз дрочил на нее, что мозоли на руках натер, и готов продолжать, лишь бы она вот так стояла и дарила мне свои эмоции.

Я глубоко вздохнул запах персика, что усиливался, и широко улыбнулся. Она возбуждается. Щеки снова начали покрываться красными пятнами, которые спускались на шею и грудь.

— Ты выглядишь не как волчара, а как довольный сытый кот, — фыркнула она и стала нервно собирать вещи.

Натянула юбку и сапоги, трусики клочками оставила валятся рядом с кроватью, тоже самое и с верхом от нижнего белья, а рубашку просто запахнула и стала придерживать руками.

— Отдыхай, тебе нужно восстановится. Можешь отпраздновать отмену своей смерти от ритуала, но лучше отдыхай, — быстро выпалила она, стараясь на отпускать взгляд от моих глаз ниже.

Я продолжал как дебил улыбаться. Восьмой десяток, а веду себя как малолетка, ещё и словечек у нее понабрался, «кайф», «дебил», «придурок».

Она свернула напоследок глазами и убежала к себе в комнату, а я упал на кровать, со стоящим членом и кошачьей улыбкой.

Надо завтра будет разобраться, что у нее там в головке и потихоньку убедить, что это все ерунда. Можно вытрахать весь бред из ее головы, но лучше уж как-нибудь по-другому.

Глава 15. Свидание

Анна.

Да уж, наглости