почувствуешь, что что-то не так, то уже точно будешь знать, что не стоит оставаться.

– Ага, значит, я должна дождаться, пока он поступит со мной также, и только потом принять решение.

– Нет, Энн, такое проявляется не только физически. Это будет понятно по его отношению к тебе, по тому, что он для тебя делает и не делает, как с тобой разговаривает, как проявляет себя, как общается с людьми ниже себя по статусу и теми, кто выше него. Оскорбляет ли, заискивает, обижает якобы случайно вылетевшим словом. Когда тебе станет некомфортно, и ты задашься вопросом, стоит ли игра свеч, значит, не нужно ждать и пора уходить.

– Но я уже сейчас думаю об этом. Нужно ли оно мне или нет.

– Ты смотришь на Зака через призму своего опыта.

– И что это значит?

– Это значит, что прекрати смотреть на мир через свое прошлое.

– Легко сказать, сложно сделать.

– Я не указываю тебе ни на какое решение. Какой бы выбор ты в конечном счете не сделала, он будет правильным. Для тебя.

Следующие несколько дней я снова отказываюсь от встреч с Заком и пытаюсь прокрутить в голове все наши встречи и подсчитать все плюсы и минусы парня, чтоб принять взвешенное решение. Несмотря на все свои сомнения, я все же хоть и решаюсь сделать шаг навстречу, но продолжу держать руку на пульсе, чтоб сквозь свои чувства не пропустить никаких красных флажков.

Если быть честной с собой, то я даже немного соскучилась по Заку и разговорам с ним. Мы больше не видимся по утрам, а общение по смс происходит в достаточно сухой форме. Палец снова зависает над цифрами. Два долгих гудка, на протяжении которых моя решительности стремительно ослабевает.

– Энн? Привет.

– Привет, тебе удобно разговаривать?

– Если ответил, то удобно.

– Эм-м, не хочешь прогуляться?

– Уверена, что хочешь гулять под дождем?

– Если честно, то уже не очень.

– Мы можем посидеть у меня, – три секунды тишины, четыре, пять, и мне хочется прекратить это разговор сейчас же, – если что, родители дома. Ничего неприличного не предлагаю. Можем посидеть в зале и поиграть в приставку, а потом ты вернешься к себе, во сколько захочешь.

– Отлично, скоро буду.

Оставив Лику наедине с ее тетрадками и полностью забыв про свои, закрываю глаза и наслаждаюсь шумом дождя. Капли бьют по крыше машины и по окнам, колеса разрывают лужи, создавая маленькие цунами под ноги прохожим, весь город пронизан тоской и унынием. Серое небо, серый асфальт, серые здания. Сквозь падающую с неба воду видно лишь размытые вывески магазинов, служащие некими цветными ориентирами, чтоб понимать свое примерное местоположение.

Короткий звонок. Минута ожидания. Готовность сбежать.

– О! Энн, как же я рада тебя видеть! Проходи скорее! – Ванесса приветствует меня искренней широкой улыбкой так, словно я частый гость в их доме и не было никакого перерыва сроком больше полугода, – Зак на кухне, варит какао. Обувь ставь на полку, вот, держи. – мне выдают пару теплых плюшевых носков, которые остались здесь еще с прошлых времен, а мне становится тепло от мысли, что их сохранили, а не выкинули.

– Здравствуйте, спасибо.

В их доме всегда тепло и уютно, особенно когда Ванесса здесь. Она как домашнее солнце, умеющее улучшить любое настроение.

– Так вы помирились? Я тебе не говорила, но Зак переживал из-за вашего разрыва. Я рада, что ты пришла.

– Можно и так сказать.

– Ладно, не буду вам мешать.

На светлой просторной кухне можно было бы проводить концерты, размеры помещений этого дома впечатляют меня каждый раз, когда я их посещаю. Минимальное количество мебели, расставленной строго по углам и стенам, кроме дивана и маленького журнального столика в зале и обеденной группы здесь, делает дом немного похожим на картинную галерею, где экспонаты размещают так, чтоб их могло увидеть, как можно больше людей одновременно, и они не мешали друг другу.

– Кхм, привет.

– Привет, не слышал, как ты вошла, думал, ты еще с мамой разговариваешь.

– Нет, она пошла к себе. Сказала, что не будет нам мешать.

– Она обрадовалась, когда узнала, что ты придешь.

– Да, она сказала. Немного неловко себя теперь чувствую. Чем займемся?

– Пирог скоро будет готов, какао сейчас налью, можем посидеть тут или в зале. Кино или игры? Выбирай.

– Кино.

Устроившись рядом с Заком, я просто наслаждаюсь тем, что мы вместе. В этот момент мне не хочется думать ни о прошлом, ни о будущем. Только здесь и сейчас, а все остальное не имеет никакого значения. Я кладу голову ему на плечо, не обращая никакого внимания на происходящее на экране. Его рука держит мою, а сам он пахнет так же, как и раньше. Свежесть, мята и бергамот.

Зак

Энн держит меня за руку, а мне совсем не хочется отпускать ее в конце вечера. Ее голова покоится на моем плече, пока я довольствуюсь этим маленьким шажком, сделанным в мою сторону. Браслет на руке цепляет и привлекает взгляд, заставляя внутри меня расти надежду, что в конце недели я смогу вернуть одну бусину на ее прежнее место.

Отвезя Энн обратно к ней, я делаю несколько кругов по городу и возвращаюсь домой и в свою пустую постель. За две недели синяки уже прошли, не оставив и следа, но мое желание получить их снова никуда не девается, но я должен держать себя в руках. Несмотря на все свои мысли и поступки, я знаю и понимаю, что мой способ снять напряжение не самый здоровый, но я так к нему привык за эти месяцы, что теперь не могу просто так избавиться от него. Насилие вызывает зависимость. На этой неделе будет очередной бой, но у меня нет уверенность в своем желании участвовать. Не хочу снова чувствовать себя животным, которое делает кому-то больно.

Почти тайные редкие встречи с Энн все чаще проходят у меня дома, но я не осмеливаюсь снова возвращать бусины. Вертя одну из них между пальцами, я опять начинаю сомневаться в успехе всей этой затеи по возвращении наших отношений. Нужен ли я ей? Хочет ли она меня? Взял ли я ее измором против воли? Такие мысли все чаще посещают мою голову, делая ее почти неподъемной. Кажется, пришло время, когда я готов сдаться. Но я все равно дам себе еще одну попытку.

***

Холодная банка пива переходит из рук Кена в мою и открывается с самым мерзким шипением, которое я когда-либо слышал. С каждым часом ближе к моей решающей встречи с Энн, звуки становятся громче,