Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он бил больно, наотмашь, задевая мою гордость, умаляя достоинства. Но начать оправдываться – показать слабость. Тем более, он не поверит, что бы я ни сказала. А если даже и поймёт, что не лгу, солжёт сам, потому что он лицемер.
Я продолжала стоять, храня молчание, и это ещё больше выбешивало Даррена.
– Или вы коварные соучастницы, обобравшие потерявших голову любовников! Тогда стоит ли удивляться? Значит, ты всегда была такой лживой, порочной!
– Кто бы говорил, – тихо отозвалась.
Из горла Даррены вырвался хрип. Воздух завибрировал. Его гнев я ощутила кожей.
Чего он хочет услышать? Что не знаю, от кого Мила? На Даррена она совершенно не похожа, и мне это было безразлично. Вот только сейчас, ради безопасности и жизни моей малышки, я молилась, чтобы она походила хотя бы на дальнего родственника Каррины. Но, кажется, и в этом мне не повезло.
Даррен закипал. И я бы упивалась его злостью, бессилием, если бы дело не касалось Кнопочки, моей радости и безмерной слабости.
– Дерзишь? Зря! – Даррен взглядом мог убить, но только не меня. Я и так на грани, адреналин зашкаливал.
– Хочешь, чтобы я покаялась? – повернулась к нему. И по глазам поняла, что именно этого он и ждёт. Но не дождётся! – Или тебе солгать так же, как ты лгал мне? Между прочим, у тебя талант лицедея.
– Я. Никогда. Не лгал! – отчеканил Даррен угрюмо, сквозь зубы. – Тебе. Никогда.
Я приподняла бровь и насмешливо оглядела его.
– Это ты, Каррина, лицедейка. Я думал, что Инна – добропорядочная вдова. Вдова! Но никак не моя жена. С бастардом! – Прорычал, задыхаясь от ненависти.
Ах, вот оно что? Я набрала в грудь воздуха, подняла голову и, не отводя глаз, задала единственный мучивший вопрос:
– О чём ты думал, когда женился на дурной невесте?
– Когда я женился, я видел перед собой чистую, юную, несчастную девушку, сестру друга, которой грозила смерть в инквизитории!
– И решили спасти меня, уморив голодом?
Он побагровел, но недоумение красноречиво отразилось на его лице. Будто не понимает, о чём говорю.
Ненавижу тыкать дураков носом. Да и без толку это. Кто слеп, не прозреет.
– Из-за приступа тебя поили только снадобьем, иначе было не помочь.
– А когда ты толкнул меня на осколки стекла – это тоже было для моего блага?
– Этого не было!
– Правда? – вскипела я. – Ты так спешил увести меня из твоей спальни, что толкнули босую на осколки. Могу шрам показать! И теперь от меня что-то требуешь? Да ты жаждал от меня избавиться!
– Если бы хотел избавиться, мог бы сделать разными способами. Хотя бы сегодня, вручив инквизиториям.
Я рассмеялась.
– Вижу, тебе, Даррен, нравится считать себя святым добряком. Но, увы, ты чудовище, безжалостное, неверное, жестокое! А отказался отдавать им – так это только сегодня, чтобы успеть потешиться, поиграть в доброго рыцаря, защитничка.
– И это говоришь ты, подпалившая конюшню и погубившая ни в чём не повинных людей? После того как я женился на тебе, чтобы спасти от инквизиториев?! После того как из-за тебя впал в немилость?!
– Да-да, я уже поняла, что ты страдал, спасая меня, потому и утешался одинокими ночами с любовницей, – я откровенно дерзила, выводя Даррена из себя. Хотела, чтобы он сбросил наносное, показался настоящим. Однако новость, что я убила людей, выбила из колеи. Вот только стоило ли этому верить?
Глухое рычание разнеслось по комнате. Я довела Даррена до белого каления. Его зрачки снова затопило расплавленным золотом.
– Я делал всё, что обещал твоему брату. Я и сам желал помочь тебе, считая несчастной, беззащитной, но вижу, ошибся. Ты коварная, хищная, эгоистичная лгунья!
– Не только же тебе играть и притворяться.
Даррен сжал кулаки. Очень уж ему хотелось сомкнуть пальцы на моей шее.
– Я был собой! Я искренне полюбил Инну, но не свою жену, изменщицу! И, несмотря на все обвинения, у меня, в отличие от тебя, бесстыдной развратной девки, бастардов нет.
– А что так? – огрызнулась я. – Бесплодная любовница досталась?
– То есть мне нужно было заставить тебя насильно исполнить супружеский долг? Когда ты была слабой, находившейся на грани сознания?
– Ах да, я забыла, ты же рыцарь! Который, заботясь о супруге, поил её отравляющим зельем, морил голодом и…– Даррен зашипел, но я продолжила: – И отправил в монастырь с двумя ублюдками, решившими воспользоваться моей беспомощностью!
Его лицо вытянулось и выглядело таким ошарашенным, что другая бы на моём месте поверила. Я же только усмехнулась. Хороший лжец. Но я второй раз не куплюсь.
– Что, неужели не знал? – изобразила на лице насмешливое удивление. – Или ты вообще не знаешь, что у тебя под носом творится?
– Я отдал распоряжение перенести тебя в монастырь порталом.
– А вместо портала я помню скрипучую повозку и двух мерзавцев, лапающих меня, когда я не могла им ничего сделать! Потому что была под действием гадкого зелья!
Даррена как пыльным мешком прибило.
Его корёжило, выворачивало, ломало. То, что с ним происходило, больше походило на приступ. Но помучиться ему полезно.
Когда он ушёл, оглушительно хлопнув дверью, я сползла по шкафу на пол. Происходящее походило на дурной сон. Я не знаю правды, все лгут, юлят и обвиняют меня во всех грехах. Но в одном я уверена: настоящая Каррина была доброй, и она просто не могла никого убить. Не могла!
Из-за пережитого страх за свою жизнь прошёл. Сейчас больше всего я хотела обнять моё маленькое солнышко, уткнуться носом в сладкую золотую макушку, убедиться, что она не испугалась, не поранилась, что не плачет больше. Хотела обнять малышку, сказать, как сильно люблю её, расцеловать мою ненаглядную радость, моё маленькое счастье.
Глава 22
Пока Даррен пытался одеться в то, что осталось после пожара от его одежды, я, торопливо натянула на себя первое попавшееся платье на голое тело и, оглядываясь по сторонам, как воровка, спустилась на первый этаж.
Жиаль уже не плакала. Она деловито сновала по дому и пыталась навести порядок, чтобы вернуть жизнь в привычное русло.
Заметив меня, подруга перестала мести пол, выпрямилась, сжимая в руках метлу. Я же приложила палец к губам и, крадясь к
