уходят в рассуждениях в сторону, порой готовы принять за импровизацию любой жонгляж, любой эффектный трюк, проделанный с одной лишь целью — поразить воображение нетребовательного зрителя. Мне же представляется, что импровизация хороша лишь тогда, когда основательно выстроен каркас игры, создана определенная модель командных действий, модель игры. Импровизация хороша, на мой взгляд, в разумных и реальных пределах. <…>

Не могу, не вправе не сказать о том, что тревожит, знаю, не только меня — тысячи поклонников футбола. На протяжении более чем года мы все убеждаемся в том, что даже самые хорошие футболисты, попав в чужие руки, становятся неузнаваемыми. Без тренера-единомышленника, без тренера, которого они знают и которому целиком доверяют, а он знает все их возможности и пределы, они превращаются в безликую массу. И потому нет у нас уверенности в том, что через месяц в Мексике киевские динамовцы сыграют так, как в Кубке кубков. Но лично я верю, что с Лобановским они быстро преодолеют неизбежный, наверное, и, будем надеяться, недолгий спад — к июню вновь войдут в форму. Увы, в свое время Лобановскому было поспешно отказано в доверии, и, как я понимаю, именно поэтому сборная, теперь уже практически наполовину составленная из киевлян, фактически в полной мере неуправляема. Убежден, что промах надо незамедлительно, не пугаясь того, что все сроки прошли, исправить. <…>

Я высказал здесь свое сокровенно личное мнение, но тешу себя надеждой, что оно не только мое. Убежден! И уже поэтому к нему следовало бы прислушаться…»

На следующий день после выхода этого номера «Футбола — хоккея» — 12 мая — тренерский состав сборной СССР был заменен. Далек от мысли, что статья повлияла на события. Но она не могла остаться незамеченной. Возможно, стала последним аргументом для тех, кто принимал решение.

В день вылета сборной в Мексику мы с Олегом Ивановичем поехали с утра на подмосковную тренировочную базу в Новогорск. В двухкомнатном номере Лобановского все было подготовлено к отъезду. «Васильич, — сказал Борисов, — понимаю, что о шансах спрашивать нелепо, но все же…» — «Времени потеряно много, — ответил Лобановский. — Кое-что удалось сделать, но полностью сбалансировать готовность киевлян и не киевлян пока не удалось».

В стартовом матче чемпионата против Венгрии на поле в Ирапуато вышли восемь (!) киевских динамовцев, вместе с которыми играли спартаковский вратарь Ринат Дасаев, Николай Ларионов из «Зенита» и минский динамовец Сергей Алейников. Венгры были разгромлены 6:0. «Ты видел?» — в ночи позвонил Олег Иванович. И снова, как и после Лиона, мы перебирали с ним эпизоды, восхищались скоростной командной игрой сборной и уровнем ее готовности, вполне сбалансированной. О советской команде заговорили тогда, как о теневом фаворите чемпионата мира. Был уверенный выход из группы, классная ничья с французами. А потом был матч 1/8 финала с Бельгией, в котором команда Лобановского дважды вела в счете и контролировала ход встречи, но шведский арбитр Фредрикссон засчитал два бельгийских мяча, забитые из положения вне игры, и советская команда была вынуждена вернуться домой.

Новый, 1979 год Олег Борисов встречал в больнице. Это было начало его тяжкого недуга, с которым он боролся последние шестнадцать лет жизни. Первыми его навестили Юрий Морозов и Валерий Лобановский. Лобановский попросил возглавлявшего лабораторию киевского «Динамо» Анатолия Зеленцова разработать, в соответствии с диагнозом, научно обоснованную систему бега для Олега — для быстрого восстановления сил, здоровья, поддержания формы. «В больницу Васильич принес график бега, — записал в дневнике Борисов. — Разработали специально для меня — легкая трусца! Все высчитали по секундам с учетом даты и времени моего рождения, биоритмов. Вот выйду отсюда, куплю секундомер и побегу. Нужно жить по программе — пора бы это на старости лет понять!..»

Оказалось, что почти нет фотографий Валерия Лобановского и Олега Борисова вместе. Отношу это к тому, что оба не любили сниматься. Когда оказывались вместе, им было не до снимков: для встреч выпадало мало времени, а переговорить надо было о многом.

Они встречались в Киеве и Москве; во Львове, куда Борисов с сыном Юрой приехали на машине из Ленинграда, узнав о том, что киевские динамовцы проводят там матч чемпионата СССР с тбилисским «Динамо» (это был 1979 год, киевский стадион готовили к футбольному турниру Олимпиады-80), и в Козине, на даче Лобановского — жарили шашлыки, купались в речке Козинке, бродили по лугу, топили баньку.

Особенно тесные отношения у Лобановского с Борисовым установились осенью 1973 года в Куйбышеве. «Днепр» играл там матч очередного тура с «Крыльями Советов», а БДТ в это время находился на гастролях. Жили футбольная и театральная команды в одной гостинице — «Волга». Там вечерком за день до матча в номере Лобановского и договорились: в январе 1974-го Валерий с Адой приезжают в Ленинград. Начало традиции «январская неделя» в Ленинграде было положено.

Олег заранее готовился к приезду Лобановских, составлял программу. Она включала посещение спектаклей, музеев, поездки в Пушкин, Павловск и Петродворец и неизменные ужины в «Садко» — за полночь, с бесконечными беседами о театре, футболе, новинках литературы, деталях тренировочного процесса и репетиций. БДТ, Малый оперный, Эрмитаж, Русский музей, просмотр кинокартин на «Ленфильме» — много чего было в программе январских визитов в Ленинград киевского тренера. Нередко к ним присоединялась семья Морозовых — Юрий и Галина.

Однажды отправились ужинать в популярный тогда ресторан «Садко». У входа — огромная очередь в ожидании освободившихся столиков. Морозов с Борисовым на правах аборигенов, причем не из последних, пытались уговорить бдительного швейцара. Не тут-то было! Непреклонность стража ресторанных дверей оказалась поразительной: «Отойдите, не мешайте». И вдруг швейцар увидел скромно стоявшего в сторонке Лобановского. «Вот товарищ Лобановский, — объявил он, — пусть проходит. Он заказывал столик». «А они, — отмеченный швейцаром Лобановский показал на Юрия Андреевича и Олега Ивановича, — со мной». Морозов еще долго дулся на швейцара, его не признавшего, а «этого, из Киева приехавшего — пусть там бы его и узнавали!» — пропустившего.

Как-то вечером после спектакля в БДТ Олег Борисов задержался в грим-уборной, Алла отправилась домой чего-нибудь приготовить, а Лобановский с Адой зашли в гастроном купить к столу сладкого и шампанского. В магазине они встали в очереди в соответствующие отделы. К высокому стройному Лобановскому, стоявшему последним — в дубленке, пыжиковой шапке, подошел скромно одетый человек и вежливо спросил: «Не будете ли третьим?» Лобановский с невозмутимым лицом ответил: «Нет. Только первым». — «Ничего, к сожалению, не получится. Первый у нас уже есть…»

Каждая встреча Олега и Валерия доставляла обоим радость, вместе они отдыхали от напряженной работы. У Борисова с Лобановским было много общего — трудоголики, максималисты, однолюбы. Оба жили обособленно от толпы, от тусовок. Вели напряженную творческую жизнь, не подпуская к ней посторонних.