— Боже, какой я стал известный, меня даже таксисты узнают в лицо! — с деланным восторгом воскликнул Сергей.

— Известный или нет, а платить придется, — предупредил таксист. — И автограф, пожалуй, дайте, а то моя дочура прямо в восторге — ни одних «Новостей» с вами не пропускает.

— Ладно, — покорно согласился Сергей, доставая из кармана записную книжку, — но только к какому‑нибудь парку ты меня все‑таки подвези.

Странно. Никогда Сергея к природе особо не тянуло. Были, конечно, всякие тусовки на свежем воздухе с обязательными шашлыками и винопитием, но сами мероприятия в таких случаях интересовали его куда больше, чем красота русских берез. Помнится, только один раз его вот так же потянуло подальше от прелестей цивилизации — когда, он, еще, будучи студентом‑первокурсником, встречался с девушкой, и в один прекрасный день она заявила ему, что уходит к другому. Как ее звали‑то? Не то Наташа, не то Даша. Вот как все перемололось с тех пор! Даже имени ее толком вспомнить не может. А ведь он так ее любил, на руках носил, хотел на ней жениться. А она, не переставая, повторяла, что очень любит таких белых и пушистых, как он! Да только какие особые перспективы могли быть у студента‑геолога, если он к тому же в этой самой геологии варил из рук вон плохо? Вот повстречайся она с ним сейчас… Сергей невольно усмехнулся. Да, теперь он кое‑что собой представляет. Узнают на улицах, просят автографы. Даше‑Наташе это, наверное, понравилось бы. Только вот давно уже не белому и явно не пушистому Сергею она больше не нужна.

Когда Сергей заехал к матери перед поездкой в Амстердам, она расплакалась, но это были радостные слезы.

— Сереженька, золотой мой, какой же ты стал! Я все время на тебя по телевизору смотрю, но только в жизни ты еще лучше! Прямо богатырь!

— Я же тележурналист, мама, — заметил Сергей. — Мне надо постоянно держать себя в форме. О том, что время от времени, бывая недовольным собой, он позволяет себе возлияния, выходящие за рамки умеренности, он упоминать не стал: мать сильно переживает каждую его неудачу.

— Повзрослел, возмужал, — сказала она. — За ум взялся! Ну кто же мог подумать, что из тебя такой видный тележурналист получится.

«Спасибо, мама, — подумал про себя Сергей. — Твоя непоколебимая вера в способности сына просто удивительна». А вслух произнес:

— И все‑таки получился именно тележурналист.

— Жениться бы тебе, сынок, — высказала пожелание мать позже, когда поила его чаем с пирожками. — Вот как увижу, что ты нашел наконец подходящую девушку, тогда можно и помереть спокойно.

— Ну что ты, мам, — смутился он. — Не надоело тебе такие разговоры вести?

— А что поделаешь? — печально вздохнула она. — Я же не вечная. Вот, отца уже нет. Но должна же я знать, что у тебя все хорошо!

«Жениться! — вспомнил теперь Сергей совет матери, прислоняясь спиной к березе, растущей прямо около скамьи, на которой он сидел. — А стоит ли вообще? Кто меня такого вытерпит?» Но в его сознании вдруг ясно высветилось одно женское имя, которое он если и произносил, то лишь с неприязнью и даже с ненавистью. Сейчас же ему захотелось сказать его по‑другому — с нежностью, с любовью. Он тихо назвал его, впервые вслушавшись в замедленное двойное «Н», так плохо сочетающееся со стремительностью Анны. Всего два звука, повторяющиеся в определенном порядке, ничего особенного, но почему же в них звучит столько всего? И ее воля, и ее кажущаяся холодность, за которой — теперь Сергей был в этом просто уверен — скрываются страстность, подлинная женственность, желание любить и быть любимой. И он, дурак, осел, все это упустил, видя в ней только досадное препятствие на пути к собственной карьере. А вот теперь она с другим. И не просто с другим, а…

Когда Сергей наконец осознал это; ‘ все вдруг встало на свои места. Он хотел соперничать только с ней, и не останавливался ни перед чем, лишь бы насолить ей… А ведь было время, когда он не верил, что от любви до ненависти один шаг.

И вот теперь в его руках ее будущее. Или он замалчивает то, что узнал, и Анна остается с Дэном Смирновым в полнейшем неведении, как и чем он зарабатывает в действительности, и живет с ним на эти самые деньги. (Боже мой! Зря говорят, что деньги не пахнут!) Или же все рассказывает Анне. Она ему, конечно, не верит, и тогда он подкрепляет свои слова доказательствами, опровергнуть которые невозможно, потому что они подлинные и вся правда передана в них с беспощадной точностью. У нее, конечно, не останется сомнений в том, что мужчина, с которым она хочет связать свою жизнь, — грязный подонок. И тогда наступит крах. Она возненавидит Смирнова, потому что не сможет жить с человеком, который, в сущности, обманул ее, показав только одну сторону своей натуры и скрыв то, что касается его темных делишек. Но возненавидит и его, Сергея Воронцова, потому что именно он раскрыл ей глаза и показал правду в том неприглядном виде, в котором она существует на самом деле. И наконец, Анна возненавидит себя — за то, что не почувствовала неладного и не поняла все сама, ослепленная внешним блеском этого… человека. И что тогда случится с ней?

Размышляя таким образом, Сергей и не заметил, как машинально нацарапал на скамье ее имя. А заметив, невесело улыбнулся — таких глупостей он не делал со времен своей зеленой юности. Действительно, он уже старый, хоть и строит из себя сейчас какого‑то буколического любовника: современное поколение крутых парней с целью увековечивания имени любимой использует маркеры или баллончики с краской, а не острый край брелока в виде кинжала. Кажется, такие назывались мизерикордами, «кинжалами милосердия». Так что же милосерднее: рассказать ей все или промолчать? И то, и другое — одинаково гадко, одинаково мерзко. Но выбрать все‑таки придется.

— Смотри: еще одна статья про нас с тобой, — Дэн взглянул на Анну поверх газеты и сделал эффектную паузу. — Вот, послушай:

«Известный российский Кутюрье, владелец модельного агентства „Russian Stars“ Дэн Смирнов, кажется, решил распрощаться с холостяцкой жизнью. Объектом его внимания стала талантливая тележурналистка Анна Черкасова.

Из достоверных источников стало известно, что познакомились они, когда Анна Черкасова получила задание сделать сюжет о новой коллекции одежды Дэна Смирнова, которая, кстати, была названа в ее честь «Анной». Их отношения за весьма короткий срок стали эталоном идеальной любви: их часто видят вместе, они не сводят друг с друга глаз и ни разу еще не поссорились. Однако у тех, кто сейчас со стороны наблюдает развитие отношений тележурналистки и Кутюрье, возникают некоторые сомнения по поводу их идеальности. Вот мнения некоторых наших читателей.

«Я не думаю, что на самом деле все здесь так чисто, как кажется». «По‑моему, она выходит за него замуж из‑за денег. Он ведь богатый: в случае чего может даже купить ей свой телеканал». «Уверен, это какой‑то трюк. Смирнов никогда раньше так легко не шел на контакт со СМИ. Должно было произойти что‑то из ряда вон выходящее, чтобы ситуация изменилась. Всем известно, что у модельного бизнеса есть своя изнанка». «Может, хватит третировать двух любящих людей? Кто сказал, что идеальной любви не бывает?»