оказались ее руки – узкие, с тонкими, хрупкими пальцами и маленькими острыми ноготками, похожими на птичьи коготки.

– Бедное дитя! – проговорила незнакомка, ласково погладив Лизу по голове. – Кто же так сурово обошелся с тобой? Кто запер тебя здесь?

– Это мужчина… мужчина из тех, кто живет в доме. И с ним – горничная… она обманом заманила меня, а потом вместе с мужчиной заперла в этом чулане. Они собирались вечером утопить меня в Екатерининском канале…

– Бедное дитя! – повторила женщина с сочувствием. – Не бойся, они ничего тебе не сделают. Они не посмеют. И вообще – скоро ты уйдешь из этого дома, вернешься к своей тетушке, где никто тебя не тронет, где ты будешь в безопасности…

От ее ласковых слов и прикосновений у Лизы стало легче на душе. Правда, что-то в словах незнакомки показалось ей странным, но разве это так важно? Эта женщина добра к ней, а это – самое главное…

– Наверное, ты хочешь пить? – проговорила женщина заботливо. – Ты так долго была взаперти…

После этих слов Лиза поняла, что и правда до смерти хочет пить.

Женщина ненадолго отошла от нее и вернулась с хрустальным стаканом в руке.

Лиза взяла этот стакан, поднесла к губам, сделала глоток…

Это была не вода, и не квас, и не крюшон. Питье в стакане немного напоминало домашний лимонад, который Лиза пила на дне рождения кузины Натали, но гораздо вкуснее. Правда, этот напиток немного горчил, но эта горечь оказалась приятна, в ней чувствовался аромат южной ночи, запах цветущих лимонных деревьев, запах нагретой за день сухой глинистой земли…

После второго глотка Лизе послышалось пение птиц в ветвях олеандра… «Почему олеандра?» – подумала она. Ей никогда не доводилось видеть олеандр, она даже не знала, как он выглядит.

А еще она услышала негромкий стук копыт по каменистой тропе, звяканье серебряных бубенцов на поводьях…

Тут Лиза сообразила, что показалось ей странным в словах доброй незнакомки. Та сказала, что Лиза скоро вернется к тетушке… но Лиза ничего не говорила ей о своей тетушке, откуда же она знает о ней?

Впрочем, это казалось уже вовсе не важным. Важно было сделать еще один глоток чудесного питья, и еще один… Лиза пила глоток за глотком и допила весь стакан. Поставила его на стол и увидела свою руку…

Это была рука не девочки-подростка, а взрослой, даже стареющей женщины: узкая рука с тонкими, хрупкими пальцами, с маленькими острыми ноготками, похожими на птичьи коготки.

Лиза удивленно взглянула на добрую незнакомку… Но перед ней была не она, а девочка Лизиного возраста, Лизиного роста. Девочка с такими же, как у Лизы, немного растрепанными темными волосами, с симпатичным, немного веснушчатым лицом…

С лицом, которое Лиза каждый день видела в зеркале.

– Что это? – хотела спросить она. – Как это? Что со мной случилось?

Но вместо таких простых слов из ее уст вырвалось только невнятное бормотание, как тогда, когда во рту находился кляп.

Девочка с темными волосами и милым веснушчатым лицом подошла к ней, ласково погладила по голове и сказала таким знакомым голосом:

– Не переживай и не бойся! Тебе не будет больно! О тебе будут заботиться… садись, садись сюда!

Девочка подвела ее к креслу, усадила в него и аккуратно оправила пышные рукава платья.

С некоторым усилием Лиза – или уже не Лиза – оглядела себя. Она была взрослой, даже стареющей женщиной в дорогом красивом платье. Той самой женщиной, которую видела прежде неподвижно сидящей в кресле. Да собственно, она и была той женщиной…

А девочка, которая стояла перед ней?

«Кто ты?» – хотела спросить ее Лиза. Но теперь она не могла даже пошевелить губами.

Однако девочка каким-то образом услышала ее вопрос, а может, прочла его в глазах.

– Кто я? – проговорила она задумчиво. – Иногда я сама это забываю… я родилась давно, очень давно… почти шестьсот лет назад, в далекой жаркой стране… меня звали тогда Инес… с тех пор я сменила много имен, многие из них я уже забыла, но то, самое первое имя я все еще помню. Меня звали Инес де Кастро… И еще я помню тот день, когда встретила его – моего принца, моего возлюбленного. Он ехал на гнедом коне, серебряная сбруя звенела нежными переливами, но не звон сбруи заставил замереть мое сердце, а его взгляд, взгляд моего прекрасного принца… Я никогда не забуду его! Этот взгляд проник в самое мое сердце и заставил его биться живее… Между нами встало множество препятствий, но я преодолела их все. Я преодолела саму смерть – ибо мне пришлось умереть и снова ожить, чтобы быть с ним, чтобы принадлежать ему. Мне помог в этом чародей, мавр, который знал древние тайны. Он дал немного чудодейственного снадобья, которое помогло мне прикинуться мертвой, а потом снова ожить… И я принадлежала ему, принадлежала моему принцу, я была его возлюбленной, была его женой, а когда он стал королем – я стала его королевой. Он приказал всем своим вассалам, всем своим придворным присягнуть мне – и они подчинились. Я была счастлива. Но это счастье длилось недолго – я стала быстро стареть. Должно быть, виной тому было то снадобье, которое помогло мне прикинуться мертвой, а потом снова ожить. Тогда я снова пошла к тому мавру, тому чародею, но он не хотел мне помогать, уверяя, что ничего не может сделать. Я приказала своим людям схватить его и пытать до тех пор, пока не даст мне новое снадобье. Он дал, но после этого умер. Его снадобье помогло мне, но ненадолго. Я снова стала стареть, и теперь мне не к кому было обратиться. Однако верные мне люди узнали, что в горах живет еще один чародей… Я нашла его и попросила помочь. Он сказал, что не может вернуть мне юность, но может переместить мою душу в молодое тело. Сначала я не согласилась и прогнала чародея. То, что он мне предложил, показалось кощунственным, противным Божьим заповедям. К тому времени мой король, мой возлюбленный умер. Сначала я не хотела жить без него. Умереть не страшно, если жить не для кого. Но потом мое лицо покрылось морщинами, кожа стала дряблой, волосы редели и седели… Я старела день ото дня, и это было так ужасно, что я не выдержала и снова призвала чародея, сказав ему, что согласна. Тогда он велел мне найти девушку, в чье тело я хотела бы переселиться. Я вызвала одну из своих служанок – самую юную и