Не исключено, Нива готова совершить самый смелый и опрометчивый поступок в жизни. Совсем не так, как в библиотеке, когда все случилось спонтанно и неожиданно. Сегодняшняя ночь продумана заранее, впоследствии она уже не сможет оправдывать свое поведение внезапностью случившегося.

Дженивра обернулась и посмотрела на него, ее руки потянулись к скреплявшим прическу шпилькам. Она выдернула одну, другую, и пышные волосы рассыпались по плечам.

— Две, всего лишь две — вот ответ на твой вопрос в карете.

Эш издал глухой стон одобрения. Его глаза горели, подобно раскаленным уголькам.

— Позволь мне сделать все остальное. Разреши раздеть тебя, дай преклониться пред тобой.

Дженивра рассмеялась глубоким, горловым смехом:

— Ты хочешь сыграть роль моей горничной?

— О нет, скорее покорного слуги, твоего обожателя. Ни одна горничная никогда не разденет тебя так, как я.

Он справился с крошечными пуговичками застежки на спине нежным прикосновением, от которого по всему телу побежали приятные мурашки. Его губы скользили по ее обнаженным плечам, руки твердо обнимали за талию.

Она застонала. Прошло совсем немного времени, и Дженивра уже нетерпеливо жаждала заполучить все его внимание, его дарующие блаженство ласки. Наконец его руки двинулись выше, подхватывая груди, поглаживая и дразня их сквозь тонкий батист сорочки, пока от нахлынувшего желания не затвердели соски. Обнаженная и свободная, она повернулась в его объятиях, его губы впились в ее рот в яростном, исполненном жаждой обладания поцелуе.

Теперь настала ее очередь его раздеть. Она потянула галстук, освободила его от сюртука, потом от жилета. Пальцы торопливо теребили тугие пуговички.

— А я думала, что только женщины надевают на себя столько одежды, — игриво поддразнила Нива. Она и представить себе не могла, что процесс раздевания может подействовать на нее так сильно и она будет нетерпеливо ощущать досаду и разочарование от своей неуклюжести. При этом Дженивра никогда не испытывала столь всепоглощающего желания, яростной потребности обладания. Она прекрасно сознавала отчаянную тягу к Эшу, его ласки возбудили ее, она была готова его принять.

Дженивра дернула за полы его сорочки, вытаскивая ее из-за пояса брюк. Эш отступил и сам снял рубашку.

— Посмотри на меня, Нива.

Она вновь увидела, как великолепен он в неярком пламени камина. Очертания мускулистого тела казались еще более рельефными в причудливом чередовании света и тени. Дженивра изнывала от нетерпения, стремясь обвести четкие упругие мускулы, проследить их вплоть до пояса брюк. Он положил руки на свое естество через туго натянувшуюся материю тесных брюк, дав ей возможность убедиться в охватившем его возбуждении.

Эш снял сапоги, стащил брюки, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Это было самое эротичное раздевание, которое Дженивра только могла себе представить.

Он подошел к ней, обнаженный и возбужденный, привлек к себе, бесстыдно прижимаясь твердым упругим фаллосом. Между ними не осталось места скромности или притворству. Позади стояла разобранная постель, и Дженивра, чуть пошатнувшись, задела ее ногой. Эш настойчиво подвел ее к ложу, помог взобраться и оседлал, сместив свой вес на колени, навис над ней, как дикарь-индеец.

— Ты прекрасна, Нива, — хрипло прошептал Эш, и Дженивра ощутила пьянящее удовлетворение от осознания своей способности пробудить столь сильное желание в мужчине, который мог бы заполучить любую женщину. В это мгновение она была Евой даже, скорее, Лилит[16].

Его губы нашли ее обнаженные груди, посасывая, доводя соски до возбужденной твердости. Она выгнулась под ним, тело отчаянно просило большего, интуитивно стремясь к высшему наслаждению.

Эш коснулся губами ее пупка и подул на него.

— Если бы у нас было вино, я показал бы тебе один фокус, — прошептал он, и от его горячего дыхания по коже пробежала приятная дрожь. Она очаровательно вздрогнула. Этих обольстительно-порочных слов оказалось достаточно для сильнейшего возбуждения.

Ее руки поглаживали его мускулистую спину, обхватывали ягодицы, призывая его прижаться к заветному местечку между ног. Наконец Эш оказался там, Влажная головка фаллоса толкнулась возле входа в лоно, его колени раздвинули ее ноги шире, она уже ожидала его. Они могли бы и дольше продолжать эту сладостную игру, однако сегодня оба жаждали насыщения, готовые слиться в любовном единении.

Эш приподнялся и глубоко вошел в нее. Нива приняла его с всхлипом наслаждения. Он вторгался в нее снова и снова, она присоединилась к его движениям. Ее бедра приподнимались, подстраиваясь под него, ноги обвились вокруг него, руки скользили по спине. Он был яростен в своей страсти обладания, общее желание глубоко возбудило его, Дженивра отвечала ему на равных. Они словно впали в агонию волшебного безумия. Внезапно блаженное сумасшествие достигло апогея, все вокруг взорвалось в восхитительном всплеске чувств и эмоций, разлетаясь на миллиарды мельчайших частичек, в каждой из которых застыли отголоски совместного желания и удовлетворенной страсти.

Эш лежал подле нее, несомненно так же, как и она, обессиленный и опустошенный нахлынувшим бурным чувственным потоком. Он задыхался, на коже поблескивали капельки пота. Дженивра положила голову на его сильное плечо, их дыхание постепенно успокоилось. Вскоре, не произнеся ни слова, она погрузилась в сон.

Обычно Эш терпеть не мог утреннее пробуждение, слишком резко проявлялась переполненная ощущениями реальность. Это утро мало отличалось от остальных. Он потянулся и замер, ожидая, что вместе с ворвавшимся в окно солнечным светом на него нахлынет волна сожалений, однако ничего не произошло. Подле него спала Дженивра, несомненно изнуренная ночными забавами. Он взял ее еще дважды за эту ночь, последний раз перед рассветом.

Эш должен был ощутить хоть что-то, однако его вовсе не мучили сожаления. Напротив, переполняло странное чувство глубокого удовлетворения, внутреннего мира, подобное тому, что ощутил в библиотеке, правда, сейчас более интенсивное. И его просто обуревала твердая решимость, заставившая немедленно подняться с кровати. Брат ждет и рассчитывает на его возвращение. Эш быстро привел себя в порядок и оделся, прежде чем разбудить Дженивру. Он собирался спуститься вниз и распорядиться относительно экипажа, давая ей возможность совершить утренний туалет, не смущая своим присутствием.

Эш присел на край постели, откидывая назад ее спутавшиеся волосы, чтобы разбудить нареченную. Даже во сне она была восхитительно-прекрасна и совершенна.

— Нива, надо вставать.

Она тихо застонала, недовольная тем, что ее сон неожиданно прервали. Эш испытывал сильное искушение позволить ей нежиться в постели, однако остался тверд. Хотел, чтобы она была с ним. Если доктор Лоуренс попытается насильно удерживать Алекса, у Эша не будет времени остановиться на постоялом дворе и захватить Дженивру.