опыт за плечами. Гребаный ценный опыт, о котором все так много говорят. И вообще-то никто не запрещал мне писать материал об убийстве. Я не подписывал никаких документов, так что расскажу абсолютно все, что захочу, все, что увидел и услышал во всех подробностях, и пошел на хрен этот медведь, и Заур тоже. Тоже мне герой, защитник студентов. Можно было уже запомнить, что я давно не студент. Стопудово и имя мое забыл.

Машина вдруг подпрыгнула, это могла быть кочка, или «лежачий», или чей-нибудь замерзший труп. В любом случае я тоже подпрыгнул, и эта мелочь стала последней каплей.

– Гребаный снег! Гребаное село! И полиция, и убийца, и жители! Каждый второй: «Чё приехал, чё надо!» Блядь, мне ничего не надо! Я просто пришел делать свою работу! Дайте пофоткать! И ничего не сделал! Только, блядь, опыта полные штаны! И вали на хер из села, спасибо, подержал камеру и мой член! Дальше мы сами разберемся! Я, суперневъебенный детектив, еще ебанутый на голову терминатор-мститель и, сука, Джек-потрошитель! Мы сами разрулим! Герои! А ты вали на хер отсюда, студент! Вот и сами идите в жопу! – заорал я на всю машину, а потом остановился на самой развилке.

Работа журналиста – настоящего журналиста – искать истории, настоящие крутые истории. Настоящий журналист никогда не упустит настоящую историю – такую, как та, что развивалась у меня за спиной, в то время как я, словно последний трус, развернулся и уехал, оставив мечту о всемирной славе там, в селе N. Следователь, мститель и убийца. Я решил, что никто из них не годится на звание героя в этой истории, потому что герой – это хороший парень, и сейчас мне казалось, что именно я являюсь единственным хорошим парнем во всем селе и именно мой моральный компас настроен лучше всего. Да, я был никем не уважаемым, получившим перед всем селом по жопе, но все же хорошим парнем, который может если не найти убийцу, то хотя бы рассказать крутейшую историю о расследовании жесточайшего убийства.

Конечно, я не мог уехать. Ведь я был тем парнем, который с детства донимал старших миллионом вопросов. Эта надоедливость, любознательность, граничившая с безрассудством, сделала меня тем, кто я есть, и как я стану тем, кем хочу стать, если откажусь от главной истории своей жизни? Не знаю, случилось бы так на самом деле, но в тот момент я ощутил: если уеду, то больше не смогу заниматься тем, чем хочу, буду всю жизнь жалеть об упущенной возможности, о главном деле своей жизни. И презирать себя каждый раз, глядя в зеркало. Тоже мне журналист.

Я развернулся и поехал обратно в село. И раз теперь я сам по себе, то и планы строить мне самому. Больше всего прямо сейчас я хотел позавтракать.

Дождавшись, пока машина Заура отъедет от кафешки, я вошел внутрь. Пюре с котлетой меня устроило. Я ощущал прилив сил и одновременно тревогу, ведь как минимум два человека угрожали мне, и они вроде как еще считались относительно хорошими парнями, а плохой, то есть убийца, мог вообще скрываться где угодно. И теперь получалось, что я собираюсь идти по селу и искать его сам. И чисто в теории что произойдет, если я постучусь в дверь, а мне откроет некий любитель кромсать по выходным людей? Я не был особенно спортивным парнем, приемами самообороны не владел, так что в лучшем случае мог завопить, как девчонка. Как бы то ни было, я решил составить план. Мой энтузиазм поубавился, когда в плане насчиталось всего два пункта.

1. Посетить опозоренное семейство Абдурахмана.

2. Посетить семейство отшельника Муртуза. Тоже, видимо, опозоренное.

Как вариант, я подумывал посетить еще и кого-нибудь, кто участвовал в разборках из-за воды, но там уже точно поработала полиция, а пересекаться с ней я желания не имел.

Передо мной приземлилась тарелка с едой. Кто-то скажет, что пюре с котлетой вовсе не завтрак, ну а я скажу, что завтрак – все, что я ем по утрам с удовольствием, и котлета самое то. Только я взял вилку, как зазвонил телефон. Номер был незнакомый, но я решил ответить:

– Да?

– Здравствуйте, – прозвучал приятный и слегка застенчивый женский голос, – это Арсен?

– А… Да?

– Меня зовут Айшат… Как я поняла, родители обменяли нас номерами… чтобы мы созвонились… И, в общем…

– А, все понял, – ответил я смущенно. Позорище. Довел девушку до того, что она уже звонит сама. Тут я вспомнил, что она симпатичная, а среди тех, кого обычно предлагала мама, не то чтобы красивых не попадалось, а просто не бывало моего типажа. То губы ненатуральные, то еще что… – Да, извините, я должен был позвонить, просто я… – За окном опять повалил снег. Я вдруг ощутил острое желание рассказать хоть кому-нибудь о том, во что ввязался, но вспомнил совет мамы. Лучше не рассказывать, иначе решит, что вся моя жизнь – сплошные интриги да убийства. Хотя в целом такой ореол слухов обо мне звучал бы круто: «Арсен. Арсен Абдулкеримов, расследую убийства и государственные перевороты в странах третьего мира». – Я просто… попал, в общем… в круговорот лихих событий, – красиво и, как мне показалось, остроумно закончил я.

В глубине души мне хотелось, чтобы она начала уточнять, о чем идет речь, и, может, после этого я поддался бы и рассказал ей, где нахожусь. Насколько можно было судить по соцсетям, внимание всего Дагестана было приковано к этому происшествию, и федеральные каналы тоже успели снять репортаж. Дагестан прогремел на всю Россию. В очередной раз. Минус двадцать пять процентов туристического потока, плюс страх и агрессия всей страны по отношению к нашей скромной республике. И конечно, нереальное давление на тех, кто расследовал это дело. Теперь я понимал, почему руководство любило названивать Зауру, чтобы просто его обматерить и тем самым смотивировать активнее искать преступника. Но милая девушка по имени Айшат предпочла сразу перейти к делу:

– Ничего, я и сама тут… в общем, учеба, все дела… Извините, что я первая позвонила, просто меня тут штурмует мама. Я не хотела говорить, что вы не звоните, ну, мой отец и ваша мама работают в одном месте, и это могло бы выглядеть так, будто вам просто не до этого…

– До этого, – влез я как-то слишком активно.