– Очень весело, – сказала я, – очень, очень весело. Кристалинская изменила показания, обвинила Алексея в убийстве Таннер, а потом и на нее саму было оформлено покушение. Меня… чуть не убило. Мне вообще удивительно везет в этом деле с Ельцовым. Уже несколько раз обламываются разнокалиберные шишки.

– Поплакаться на судьбу еще будет время, – остановил меня Родион, – расскажи поподробнее.

– Итак, поподробнее, – сказала я, скрывая раздражение. И рассказала. Мой подробный рассказ изобиловал живописными нюансами и занимательными деталями, от которых Родион Потапович попеременно то иронически хмыкал, то мрачно ронял неизменное «так, значит».

– Значит, мое предположение относительно покушения на Кристалинскую подтвердилось?

– А как же!

– Все это весело, если бы не было так грустно, – сказал босс.

– Но это еще не все. Есть еще и чудесная история со сломанными каблуками и испорченными рукавами. Ксения дала мне свой пиджак и туфли, чтобы я дошла до дома в нормальном виде. Правда, я натерла себе мозоль, потому что ее нога чуть поменьше моей, но, кроме мозоли, обнаружилось и еще кое-что.

– Что же?

– Ключи от квартиры, где что-то лежит.

– Очень интересно, – сказал Родион, выслушав меня до конца. – Значит, сегодня в одиннадцать у тебя свидание с этой Кристалинской, плюс она пообещала устроить тебе встречу с Тумановым?

– Да.

– Чрезвычайно интересно! Тут еще и ключи от квартиры… гм… что ты собираешься делать?

– Прежде всего ждать указаний от вас, босс, – с претензией на иронию ответила я.

– Указаний? А, ну да. Мои указания будут достаточно просты: посещение квартиры Ельцовых примерно около полуночи, то есть с опозданием относительно оговоренного времени на сорок – сорок пять минут. Как говорится, без шума и пыли. Уверяю, что Кристалинская будет блистательно отсутствовать.

– Почему? Почему вы так уверены?

– По-моему, Мария, у тебя нет оснований сетовать на точность моих прогнозов.

– Ну, знаете ли, босс, – проговорила я. – Это как же понимать? Что я буду делать у Кристалинской, если ее нет дома?

– Очень просто. Установишь подслушивающую аппаратуру, произведешь тщательный досмотр квартиры. Да, кстати, не забудь надеть бронежилет, перчатки и хорошо вооружиться, Мария.

– И к чему все это? – после некоторой паузы с недоумением спросила я.

– Просто велика вероятность того, что Кристалинская замешана в убийстве Таннер и даже в ликвидации Георгия Куценко, вот так.

– Что?! – воскликнула я. – Да вы что, босс? То советуете беречь ее, то, когда убийца почти ясен, говорите, что это Ксения… что она тоже может быть причастна! Откуда вы все это берете? Где логика, босс?

– Я твердо знаю, что делаю и что говорю, – сказал он жестко. – Ты думаешь, я разговариваю с тобой по телефону, а не напрямую, тоже из дурацкого каприза?

Да, наверное, он снова окажется прав. Не зря же уехал из Москвы (или утверждает, что уехал), не зря все его прогнозы сбываются. Босс работает. Серьезно работает.

Но почему-то сказала совсем другое:

– Значит, так, босс. Будем подозревать всех подряд? И что же, вы полагаете, что Алексей… что он невиновен, а все, что было сегодня, – это не более чем трюк Ксении, так, что ли?

Босс ответил более чем уклончиво:

– Я допускаю, что Алексей причастен к убийству Таннер, но это чисто номинальный допуск. Все! Действуй, Мария.

– Когда вы появитесь?

– Когда появится возможность. Я работаю, работаю напряженно, так что пока нет возможности всплывать. Счастливо, Мария. Я позвоню, когда это будет целесообразно.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я, – какой-то бешеный клубок навертелся вокруг всего этого. Как же… как же быть дальше? Ладно… будем следовать указаниям Родиона. Пока что из этого, правда, ничего хорошего не выходило…

Перед выходом из дома я снова позвонила Ксении. Признаться, мне было нелегко решиться на это, не знаю уж, почему. Честное слово, нажав эти семь кнопочек на телефонном аппарате, я почувствовала себя так, словно втащила на десятый этаж две тяжеленные сумки с продуктами с запасом на месяц. Капли пота выступили на лбу, потекли по вискам.

Тишина. Гудок за гудком уходил в пустоту. Что же, босс опять оказался прав, в который уже раз?

Я даже вздрогнула, когда вдруг голос Ксении произнес:

– Здравствуйте…

– Ксения, привет! – выпалила я. – Мне нужно…

– …к сожалению, сейчас никого нет дома. Перезвоните попозже или оставьте свое сообщение после сигнала.

Я швырнула трубку. Перепутать автоответчик с живой Ксенией – это надо уметь!

Стоп. А может, это просто западня? Впрочем, мои соображения не меняют дела. Если я не выполню распоряжения Родиона и что-то из-за этого случится, то виноватой окажусь я. Ну что же, если он говорит, значит, у него есть на то основания. И ничего иного мне не остается. Все равно своих идей относительно того, что делать дальше, у меня не имелось.

Придется претворять в жизнь идеи босса, отсутствующего по непонятным и не желающим проясняться в моей голове обстоятельствам.

* * *

Это был сумасшедший вечер.

С моей работой я часто готовлюсь встретить опасность. Но давно уже не приходилось готовиться так напряженно, как к этому вечернему походу. После разговора с Родионом я странным образом – чем дальше, тем больше – чувствовала, что все проросшие между нами тогда, несколько часов назад, зерна доверия и даже сочувствия… все это было вымученным. Словно кто-то диктовал ей все обвинения в адрес Алексея – в убийстве Таннер, иных злодействах. Да и Родион Потапович сумел пробудить во мне пригасшие было сомнения и подозрительность.

Я снова не верила Ксении Кристалинской. Так странно – будто стою на краю ромашкового поля с цветком в руке и, обращаясь сама к себе, один за другим выдергиваю лепестки: верю – не верю.

А что в конце?

И этот Ельцов, о котором Ксения сказала, что не сможет жить с убийцей и подлецом… Я снова не верила, что он преступник. Что, если она оговаривала его снова – только на этот раз передо мной, а не перед судом!

Перед тем как войти в квартиру Ельцовых, я надела на руки специальные перчатки, не снижающие остроты осязания (так называемые киллерские). После этого я открыла дверь и замерла на пороге, прислушиваясь. Ничего…

Обычная теплая летняя ночь, стрекотали сверчки, откуда-то сверху доносился запинающийся пьяный голос – какой-то забулдыга препирался со своей благоверной. За какой-то дверью порыкивал кран, и только из квартиры Ксении Кристалинской не доносилось ни звука. Бархатная, глубокая тишина, как глаза странной и «чужой» женщины.

Я глубоко и бесшумно вдохнула и вошла в коридор. Квартира была пуста. Я не стала зажигать света, потому что довольно неплохо видела в темноте. Откровенно говоря, я не знала, что искать. Все, что могло касаться жизни Ксении и Алексея, она мне уже сказала и показала в порыве откровенности. Сейчас мне показалось, что это было очень давно – новая для меня, откровенная Ксения…