Шульце-Бойзен сказал, что у него скопилась для Центра крайне важная информация. Разведчики решили, что ее надежнее всего было бы записать симпатическими чернилами, рецепту приготовления которых Кента научили еще в период учебы в ГРУ.

Бесцветные чернила были сделаны из порошка, хранившегося у Кента в капсулах под видом лекарства. Информация по своей важности была фантастической. Ничего подобного Кент не мог себе даже представить.

Только ради этих минут стоило становиться разведчиком. Добыть, передать такое в Центр означало внести имя Харро Шульце-Бойзена, его организации, а также имя Кента в анналы мировой разведки. Разумеется, тогда, как, впрочем, и позже, Кенту было не до тщеславия. Мысли были только об одном: доставить информацию по назначению.

В разведдонесении приводились точные сведения о потерях германской авиации в первые месяцы агрессии против СССР, о численности самолетов, требующихся для пополнения ВВС. Еще были данные об общем количестве немецких самолетов в войне и возможностях немецких предприятий по ежемесячному выпуску авиатехники.

Докладывалось также о том, что немецким специалистам удалось при взятии Петсамо захватить русский ключ к шифрам, который использовали дипломаты Советского Союза за границей для связи с Москвой.

Кроме того, сообщалось, что абверу в Лиссабоне удалось завербовать руководителя разведки Комитета, возглавляемого Шарлем де Голлем, штаб которого, как известно, находился в Лондоне.

Кент сообщал о потерях германской армии на острове Крит, о высадке парашютистов вермахта под Ленинградом, о возможном использовании противником химического оружия, о том, что германской контрразведке удалось раскрыть английскую агентуру на Балканах.

В Центр передавалось сообщение о дислокации ставки верховного главнокомандующего вермахта в Виннице.

Но особую ценность составляла информация о том, что гитлеровское командование изменило план своих боевых действий на 1942 год. Отказавшись от прежней идеи повторного нанесения удара по Москве, оно решило направить войска в сторону Кавказа, в район Майкопа. Ставилась боевая задача по уничтожению группировки войск Красной армии западнее Дона, в направлении Сталинграда. Цель – завладеть богатым нефтью районом, поскольку нефти, получаемой Германией из Румынии, было крайне недостаточно для обеспечения горючим германской военной техники.

...Кент тепло распрощался с Харро и его гостеприимной женой. Теперь все его мысли были только об одном: скорее передать донесение в Центр. Уладив дела, он отбыл в Брюссель. Попутчики были милы и ненавязчивы, пограничники внимательны и не придирчивы.

В Брюсселе его встречала Маргарет. Приехав на виллу, они тихо и уютно отпраздновали его возвращение.

Оставшись один, Кент решил, не откладывая, приступить к подготовке шифровки донесения в ГРУ. Он достал из чемодана заветный блокнот, открыл его и с ужасом обнаружил, что симпатические чернила каким-то неведомым образом проявились! Вся информация – строчка за строчкой – была видна четко и ясно. Только от одной мысли, что пограничники и сотрудники гестапо могли проявить большее усердие и проверить содержание записей в блокноте, Кенту стало не по себе. Но удача на этот раз была на его стороне.

Вскоре, в первых числах ноября 1941 года, все зашифрованные донесения о результатах поездки Кента в Прагу и Берлин были отправлены в Москву. Через несколько дней, 11 ноября, Гитлер подписал директиву Главному командованию сухопутных войск Германии о начале подготовки операции в южном стратегическом направлении.

Советская разведка, таким образом, сумела опередить даже гитлеровский приказ. Такого еще не бывало!

Этот факт, делающий честь советской военной разведке, в печати до сих пор либо замалчивается либо извращается до неузнаваемости. В советских изданиях допускались в связи с этим грубые ошибки. Например, в фундаментальном труде «История Второй мировой войны, 1939–1945» отмечалось: «23 марта 1942 г. органы госбезопасности сообщили в Государственный Комитет Обороны: “Главный удар будет нанесен через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю”».

Но при чем здесь органы НКВД и почему сообщение датировано концом марта 1942 года? Военная разведка страны доложила об этом факте советскому руководству на четыре с половиной месяца раньше.

На шифровки Кента, в которых он отчитывался о поездках в Чехословакию и Германию, Центр ответил неожиданно быстро. В ответе говорилось, что переданная им информация была доложена лично Главному хозяину. Разведчик знал, что речь идет о И. В. Сталине.

Кенту сообщалось, что за выполнение особо важного задания ему объявлена благодарность от имени Сталина и что он представлен к высокой правительственной награде.

После возвращения из Берлина Кент вновь окунулся в привычную для него жизнь: напряженная работа в фирме и не менее энергичная разведывательная деятельность. Любого из этих дел в отдельности хватило бы для того, чтобы уставать безумно, а совмещать их – было вдвойне тяжело. Возвращаясь из офиса на виллу в конце дня, Кент знал, что впереди вместо отдыха предстоит та невидимая часть работы, которая важна особо: обобщение, классификация и систематизация поступивших от агентов разведсведений, шифровка донесений в Центр. До поездки в Прагу и в Берлин Кент никому не доверял ключ от шифра – сам выполнял обязанности шифровальщика, но, отправляясь в ту поездку, был вынужден ознакомить с этим шифром Хемница (Михаила Макарова). Об этом просил Жильбер. Но дело было не только в его просьбе. Просто положение было безвыходным: брюссельская и парижская резидентуры не могли оставаться без связи с Центром на время его отсутствия.

Вскоре после возвращения Кента из Берлина в Брюссель наступило 7 ноября 1941 года. Для него это был двойной праздник. Это – день Октябрьской революции 1917 года и день его рождения. Разведчику исполнилось 28 лет. Для резидента – возраст мальчишеский. Для мужчины – пора подведения первых итогов зрелой жизни.

На сердце накатывалась тоска. Поводов для нее было предостаточно. По уругвайскому паспорту он «родился» 3 ноября 1911 года. В этот день его поздравляли с «тридцатилетием» в основном не те люди, от которых бы хотелось принять поздравления. Большинство из них в действительности были не друзьями, а врагами. Да и кем еще могли быть ему фашистские офицеры? Накануне двое из них намекнули, что война ложится на них и их семьи тяжким бременем. Винсенте намек понял и в мягкой, щадящей офицерское самолюбие форме стал давать им взятки. Интенданты были довольны, а дела «Симекско» пошли еще лучше.

28 лет... Кент, при его обаянии и умении нравиться женщинам, еще ни разу в жизни не был близок ни с одной из них! Издержки профессии? Но от понимания этого было не легче. Кент знал, что с некоторыми разведчиками рядом находятся их жены. У некоторых, как, например, у Хемница, были интимные отношения с другими женщинами, хотя Центр это строго-настрого запрещал. У Жильбера была Джорджи де Винтер, имевшая от него сына, но Кент ни на что подобное решиться не мог. Дисциплинированность, педантичность в соблюдении правил конспирации до поры до времени брала верх над могучим зовом природы.