В задачу подразделения входило взрывать железнодорожные пути, военные заводы, минировать мосты. Эффект от подобной акции окажется минимальный. Бо́льшая часть агентов будет уничтожена в первом же боевом столкновении. А разведка любит тишину, куда важнее для дела внедрить разведчика на стратегические объекты. Один такой агент принесет куда больше пользы, чем две тысячи десантников, отметившихся боем в глубоком тылу русских. Для войны, в которой участвуют миллионы людей с обеих сторон, победа в локальной операции мало что изменит. Вряд ли она будет иметь даже какой-то политический резонанс, но зато вполне подойдет для двухминутного доклада Гитлеру.

– Хорошо… Пусть так и будет. Отправьте тех агентов, которых мы хотели отсеять в зондеркоманды.

Обычно в зондеркоманды отправляли тех, кто по своим данным не подходил под категорию агентов. В своем большинстве довольно ограниченные личности, но, как правило, бо́льшая часть из них люто ненавидела Советы, что с лихвой компенсировало интеллектуальную ограниченность. Майор называл их коротко – «мясо»!

Едва за начальником штаба захлопнулась дверь, как в кабинет негромко постучался обер-лейтенант Голощекин. Дождавшись разрешения, он вошел и, положив на стол несколько запечатанных конвертов, доложил:

– Пришли радиограммы от групп Лесника, Курьера и Ворона.

Гемприх-Петергоф взял один из конвертов, но вскрывать не стал. Внимательно посмотрев на обер-лейтенанта, выглядевшего взволнованным, спросил:

– Что в них?

– Все три группы сообщают о том, что близ Ленинградского фронта происходит значительное сосредоточение техники.

Радиостанция «Абверкоманды-104» «Марс» считалась одной из самых мощных в группе армий «Норд», поэтому ею нередко пользовалась войсковая разведка. В этот раз перед агентами, заброшенными в прифронтовую территорию и в глубокий тыл русских, была поставлена конкретная задача: выяснить направление следования военной техники и воинских подразделений. Все агентурные группы, работавшие в разных областях России (Лесник успел закрепиться в Перми, Курьер уже второй год обживал Куйбышев, а Ворон, смуглого вида паренек, напоминавший цыгана, расположился в пригороде Сталинграда), будто бы сговорившись, называли районы Ленинградского, Северо-Западного и Волховского фронтов.

Полученная информация была стратегически важной. Косвенно ее подтверждали еще четыре группы, заброшенные в районы Рыбинска, Череповца и Ярославля.

Сообщения немедленно следовало передать на набережную Тирпиц в штаб-квартиру «Абвера». А уж там пусть аналитики решают, что с ней делать.

Последнее слово за фюрером

Весь вчерашний день у Гитлера было скверное настроение. Тому была исключительная причина: после совещания в резиденции «Вольфшанце» личный адъютант Отто Гюнше доложил ему о том, что погиб министр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт. Его самолет взлетал с аэродрома под Растенбургом, но неожиданно на высоте тридцати метров взорвался. Сам Тодт, сопровождавшие его люди и экипаж сгорели.

Фюрер велел разобраться с произошедшим трагическим случаем самым тщательным образом, но все понимали, что виновных уже не отыскать. В Ставке поползли неясные слухи о том, что в случившемся виновата английская разведка, которая в последний год действовала особенно бесцеремонно.

Следовало решить (и как можно скорее!), кого именно поставить на место погибшего, хотя заменить такого человека, как Фриц Тодт, будет крайне сложно.

Тодт нередко бывал в Ставке Гитлера, добираясь туда курьерским поездом, который курсировал между Берлином и «Вольфшанце». В свой последний приезд он попросил у Гитлера несколько минут, чтобы сообщить ему нечто важное, но фюрер, у которого было назначено оперативное совещание с генералитетом, отказал и предложил встретиться через два дня, когда он будет более свободен. И вот сейчас, мучаясь неизвестностью, он очень сожалел, что не смог выслушать бедного Фрица.

На одном из совещаний в качестве нового министра вооружения и боеприпасов всплыла кандидатура Альберта Шпеера, за которого хлопотал руководитель партийной канцелярии Мартин Борман. В Ставке тоже никто не возражал против его кандидатуры. Альберт Шпеер по образованию был архитектором. Блестяще проявил себя в 1936 году при реконструкции Берлина. Имелись все основания предполагать, что он будет на своем месте как имперский министр.

Но последнее слово оставалось за фюрером.

Затягивать с таким важным назначением тоже было нельзя, война продолжалась, и фронт нуждался в вооружении и боеприпасах.

Проснувшись, Адольф Гитлер не спешил браться за дела: прогулялся немного по имению с собакой, а затем, взяв краски, отправился на террасу, чтобы запечатлеть на полотне цепочку заснеженных гор. Погода задалась облачной, что явно не располагало к творчеству. Фюрер установил мольберт, добиваясь нужного цвета, старательно смешал краски и прочертил на полотне ломаную линию, обозначив цепочку гор. Вдруг рука дернулась, и кисточка съехала в сторону (определенно, сегодня ему не везло), но скверное настроение, с которым он проснулся ранним утром, как-то незаметно ушло.

Занятие живописью придется продолжить в следующий раз.

Потрепав по холке подошедшую Блонди, фюрер вернулся на виллу. Подскочивший ординарец взял пальто и зашагал следом за Гитлером в кабинет.

– Позовите ко мне главного адъютанта Юлиуса Шауба, – приказал фюрер.

– Слушаюсь! – ответил ординарец.

Через несколько минут в кабинет вошел Юлиус, как всегда подтянутый, до невозможного надушенный, и застыл у дверей, ожидая распоряжений.

– Послушайте, Юлиус, вы случайно не знаете, что мне хотел сообщить Тодт? – неожиданно спросил Гитлер.

– Знаю, мой фюрер, – живо отозвался Шауб. – Фриц Тодт нередко заходил ко мне в комнату перед совещаниями и всякий раз жаловался, что у него возникают трудности при распределении захваченных промышленных предприятий и сырьевых ресурсов на территории России. Промышленники Крупп, Рехлинг буквально следуют по пятам за армией и требуют, чтобы им передали все предприятия и сырье. Их интересуют не дела армии, а только личная выгода.

– И чем же они обосновывают свои притязания?

– Они ссылаются на свои большие заслуги перед Третьим рейхом.

– Проклятье! – выругался Гитлер. – Они только и видят, чтобы запустить свою лапу в государственную казну. Им мало, что я дал им на заводы бесплатную рабочую силу, так они требуют еще чего-то большего! Если не давать им по рукам, так все эти Круппы просто пустят Германию по миру!.. Фриц умел с ними разговаривать, и его место должен занять такой же принципиальный человек. Сделайте вот что, Шауб… Без промышленников, конечно же, нам не обойтись, не хотелось бы с ними ссориться. Тем более сейчас, когда мы планируем наступление на Кавказ, к бакинскому нефтяному району. Обзвоните всех, включая Круппа и Рехлинга, скажите им, чтобы подъезжали через неделю. Пусть обязательно прибудет доктор Феглер, мне нужно поговорить с ним о качестве стали… Пусть также подъедет доктор Роланд, мне интересно знать, как обстоят дела с новыми тяжелыми танками.