Советские хоккеисты уступали к третьему периоду встречи со счетом 2:3. В перерыве произошел тот самый эпизод, когда Тарасов запел гимн Советского Союза. Причину такого «раскрепощения по-тарасовски» объяснил в беседе Владимир Богомолов. «Замысел у Тарасова был простой. Он доминанту пораженческую у них снял. Они думали о счете все время. А он зашел в раздевалку, запел гимн и убрал всё это. Тогда существовала идеология, нацеленность на результат. Не смог бы Тарасов переломить ту игру, если бы вдруг ни с того ни с сего, когда в раздевалке сидят здоровые и приунывшие мужики, не запел бы гимн. Они вышли на лед и порвали соперников. Фабио Капелло (тренер сборной России по футболу. — М. М.) запел бы? Никогда», — уверен Владимир Богомолов.

А тогда, в решающие минуты игры со шведами в 1970 году, именно Харламов, Михайлов, Петров, забив по голу каждый, всего за девять минут полностью перевернули ход матча. Сборная СССР победила, опередив в итоговой таблице чехословацкую сборную на два очка и став в девятый раз подряд (недостижимый рекорд в истории мировых первенств!) лучшей на планете.

Радовали глаз фамилии в списке бомбардиров этого первенства. На вершине — Анатолий Фирсов, который будто обрел вторую молодость. Следом — уступивший ему всего два балла (5 голов и 12 результативных передач) Валерий Харламов, далее Мальцев, Петров, Викулов. Шестое место Борису Михайлову пришлось разделить с американцем Гэри Гамбуччи.

В ту пору совместно с чемпионатом мира проводились и игры чемпионата Европы. Точнее, в его зачет брались те игры на мировом первенстве, которые проводили между собой европейские сборные. Так вот на этих играх случился любопытный казус. Если чемпионом мира в 1971 году стала советская команда, то чемпионом Европы — хоккеисты сборной ЧССР, которые потеряли очки во встречах с американцами, но набрали больше баллов в противостоянии с европейскими командами.

Девятое подряд золото мировых первенств стало последним в богатейшей коллекции наград у бессменного тренерского дуэта Чернышев — Тарасов. Через год с небольшим их «попросят» из сборной…

А пока по возвращении в Москву мэтр армейского тренерского цеха стал нагружать первую тройку больше, чем обычно. Собственно, этого и следовало ожидать после той накачки, которую он устраивал им во время чемпионата. Уже в Москве Тарасов не уставал повторять, что за парой успешных сезонов, когда кажется, что ты поймал птицу удачи за хвост, следует неизбежный психологический провал. Может пропасть желание тренироваться так же упорно, как когда ты только начинал путь к вершине. Это, по мнению Тарасова, и произошло в Швейцарии. «То наше первенство действительно было не лучшее», — заметит позже Борис Михайлов.

Тренировочный сбор перед сезоном 1971/72 года Анатолий Тарасов решил провести в дружественной ГДР. Не успели хоккеисты распаковать чемоданы, как «главный» устроил собрание и выступил на нем, как принято сейчас говорить, с программной речью. Мэтр понимал, что в ЦСКА, впрочем, как и в сборной, в силу объективных причин начинается естественная смена поколений. Начал с того, что предстоящий сезон будет необычайно трудным, особенно для сборников. «Динамо», «Спартак» уже дышат в затылок. А в 1972 году сборников ждет непростая Олимпиада на другом конце материка — в Японии. И, главное, серьезное испытание в негостеприимной Праге, где советским хоккеистам предстоит завоевать юбилейный десятый титул чемпионов мира. «Не забывайте, что близится 55-я годовщина победы Октябрьской революции», — сказал Тарасов.

Игроки и сами знали, как это важно для Кремля, где любили разного рода «юбилейные» титулы. «Соперники стремительно догоняют нас в мастерстве. Поэтому негоже играть так, как играли наши деды», — отрезал Тарасов, внимательно глядя на хоккеистов первой тройки.

Под словом «деды» он подразумевал поколение Всеволода Боброва, с которым был непримиримым соперником и в спорте, и в жизни. Надо сказать, что слово «ветераны» отсутствовало в лексиконе Анатолия Владимировича. Он предпочитал употреблять слово «возрастные». В эту категорию относил игроков, которые приближались к тридцатилетнему рубежу или уже перешагнули его.

А дальше была вторая часть его выступления. Тарасов перешел к новым тактическим построениям, обрушив на игроков поток совершенно неожиданной для них информации. Подобную «революционную» схему игры он опробовал на победной Олимпиаде в Гренобле в 1968 году. Тарасов заявил, что отныне в команде не будет классической пятерки — два защитника и три нападающих. Он намерен играть по новой схеме, которая сильно смахивала на футбол. «Тройка Толи Фирсова будет играть с Палычем (Рагулиным) в амплуа центрального защитника. Его задача — играть на ближних подступах к своим воротам. Викулов и Цыганков будут исполнять роли полузащитников, атакуя, но и помня, что они в известной мере защитники, которым поручается атака крайних нападающих соперника. Впереди находятся два острых нападающих», — объяснил суть своей задумки Тарасов изумленным игрокам. По Тарасову, в этой ситуации нападающим открывалось бы больше пространства для маневра, но возрастала их личная ответственность за результат. «На эту роль больше всего подходят думающие игроки, техничные, любящие идти в единоборство. — Тарасов взял победоносную паузу. — Думаю, что с этим лучше всего справятся Фирсов и Харламов».

В зале воцарилась гробовая тишина. До игроков еще не дошел весь смысл задумки Тарасова. Было ясно одно — тренер разбивает не одно, а два своих ударных звена, которые приносили армейцам и сборной львиную долю набранных очков. Этот шаг Тарасова никто не мог понять, к тому же в мировой практике до этого не было случаев, чтобы главный тренер разбивал два ведущих и лучших звена своей команды.

«А теперь готовьтесь к тренировке», — сказал Тарасов, покидая зал для собраний и не давая игрокам возможности задать ему вопросы. Что же, слово Тарасова — это не просто закон. Это закон, подлежавший немедленному исполнению. Но всё случилось так внезапно. Неужели во всем виноват последний чемпионат мира? Игроки расходились переодеваться понурые и явно ошеломленные новой «реорганизацией».

«Мы обиделись. Ужасно обиделись на тренера. И… друг на друга: нас разбивают, а мы ничего не можем сделать. Думаю, особенно обидным это решение показалось Михайлову с Петровым. Они, опасаюсь, могли подумать, что я согласился на реорганизацию с легкой душой, ведь меня ранее подключали к большим мастерам. Мне тоже было обидно за нашу тройку. Неловко чувствовал себя перед партнерами: в конце концов, пришел в звено последним — самым молодым и неопытным, ребята помогали мне, опекали, давали возможность поверить в собственные силы, а я, набравшись мастерства и опыта, покидал их теперь. И это всего за несколько месяцев до первой для нас Олимпиады, на которую мечтали попасть и к которой шли вместе более трех лет» — из этих слов игрока видно, как искренне переживал Валерий Харламов.

Опять, как и в детстве, он «вызывал огонь на себя», лишь бы не пострадали товарищи. Из этих слов видно, как он напрасно корил себя, как страдал внутренне. А ведь он был ни в чем не виноват и ничего не знал заранее о задумке Тарасова. Правильно сказал Эрих Мария Ремарк. Совесть обычно мучает тех, кто не виноват.

В беседе с журналистом Спасским Харламов выделял слово «вместе», понимая, что Тарасов давит на больное место. К тому же тренер ЦСКА, когда к нему потом подходили Петров и Михайлов, прося объяснить мотивы своего поступка, или просто уходил от них, или по-прежнему жестко стоял на своем: «Я всё уже объяснил».