На родине сборную СССР встречали как героев. Команде устроили торжественный прием в Кремлевском дворце съездов. Наливали каждому «положенные» 250 граммов вина. Но поклонницы хоккеистов из числа официанток, по просьбе Александра Рагулина, принесли в одном из графинов коньяк. Чествование пошло заметно веселее.

Александр Рагулин, Виталий Давыдов, Виктор Кузькин и Анатолий Фирсов впервые в истории советского хоккея стали трехкратными олимпийскими чемпионами. Позже к этому «сонму великих» присоединятся Владислав Третьяк и Андрей Хомутов. За победу в Олимпийском турнире 1972 года в Саппоро каждый из советских спортсменов получил «большую» по тем временам сумму: «целых» 300 долларов. Как было принято в таких случаях, повышения, награды, благодарности, грамоты от ЦК КПСС в основном получили функционеры и чиновники. Валерий Харламов за победу на Олимпиаде в Саппоро был удостоен ордена «Знак Почета».

«Мне кажется, что Валерий и вся железная когорта игроков его поколения совершали нечто большее, нежели просто забивание шайб в ворота, пусть даже и самых сильных соперников. Своей невероятной самоотверженностью, своим искрящимся мастерством, оплаченным предельным напряжением сил и на тренировках, и в матчах, своим вдохновением, глубоко одухотворенным отношением к игре они добились того, что хоккей стал восприниматься как подлинное искусство, — скажет о мастерстве своей золотой олимпийской команды Анатолий Тарасов. — Зрелище высокого хоккея в их исполнении вызывало восторг и у специалистов, и у завзятых болельщиков, и даже у тех, кто случайно оказывался на стадионе и затем прикипал душою к хоккею на всю жизнь».

В этом коротком отрывке Анатолий Владимирович, по сути, охарактеризовал суть той сборной. Его с Чернышевым команды. Той, которая побеждала всех подряд и никого не боялась.

«Если взять те годы Тарасовские-тихоновские, то сборная была главной командой страны. Всё в те годы делалось во благо сборной. Календарь составлялся для этого. Игроки концентрировались в ведущих клубах ЦСКА, “Спартак”, “Динамо”. Для них создавались все условия. Отличие тех времен состоит в том, что государственной задачей были победы сборной. И ты, попадая в эту систему, должен был от многого отказаться и жить хоккеем. Это самое главное отличие. Сейчас хоккей — это работа. Но еще есть жизнь. В то время при Тарасове и Тихонове вся твоя жизнь — это был хоккей», — признался в беседе известный хоккейный аналитик и комментатор Сергей Гимаев.

Однако на апрельский чемпионат мира в Прагу сборная СССР поехала уже с новым тренерским тандемом. Команду возглавили Всеволод Михайлович Бобров и Николай Георгиевич Пучков, которые на Олимпийских играх в Саппоро числились наблюдателями при тренерском штабе сборной. В Праге Боброва и Пучкова тотчас по прибытии пригласили в резиденцию советского посла в ЧССР Степана Червоненко, который дал понять, что в Кремле больше беспокоятся не за результат, который покажет сборная, а за то, чтобы турнир прошел в спокойной обстановке, без провокаций.

Можно представить, что творилось на душе у Тарасова. Через пару месяцев он узнает о том, что в Праге наконец-то было достигнуто соглашение о проведении матчей советских хоккеистов с канадскими профессионалами. Это была мечта всей его жизни, которую он лелеял, вынашивал, пробивал все эти годы. Да и как пробивал?! Используя любую возможность, о чем вспоминала его вдова. «Он ходил к Хрущеву, умолял разрешить играть (с профессионалами из НХЛ)! Был вечер на Воробьевых горах после Олимпиады (1964 года), там и Брежнев присутствовал. Гагарин Тарасову сказал: “Пойдем, попросим…” Тарасову это больше всех надо было. Гагарин подошел к Хрущеву, изложил. Тот в ответ — нет, мол, давай сначала выпьем. “Нет, Никита Сергеевич, сначала решим вопрос. Вот товарищ Тарасов говорит, что победим канадцев, он берется!”», — рассказывала Нина Тарасова.Но даже первый космонавт Земли Юрий Алексеевич Гагарин тогда не смог помочь Анатолию Владимировичу.

И каково было видеть Тарасову осенью 1972 года, что его игроков, которых он несколько лет специально и целенаправленно готовил к этим ледовым баталиям, теперь повезет в Канаду его антагонист Всеволод Бобров.

Хоккейный сезон 1971/72 года продлился дольше обычного из-за того, что были сдвинуты сроки проведения чемпионата мира. 39-е первенство планеты стартовало в Праге. Формула его проведения не изменилась. Команды по-прежнему играли в два круга. Сборная Канады продолжала бойкот мировых первенств. На этот чемпионат мира новые тренеры не взяли Фирсова и Давыдова. Хотя тот же Фирсов в четырех из предыдущих пяти чемпионатов становился лучшим бомбардиром и входил в число лучших игроков.

Харламов в Праге играл с Викуловым и Мальцевым, заменившим в этом звене Фирсова. «Смена капитанов, стоящих у штурвала сборной, особенно убедительно показала, как велика роль тренера в команде. Мой партнер по матчам в Саппоро Анатолий Фирсов в Прагу не поехал. Тренеры решили не включать его в состав сборной. Вместо Фирсова играл Александр Мальцев. Фирсов играл оттянутым нападающим, вторым хавбеком, а Мальцева неудержимо тянуло вперед, ему хотелось забивать голы, играть на острие атаки, это естественно — он прирожденный нападающий. И потому кому-то из нас — то Викулову, то мне — приходилось оставаться вместо Саши сзади, помогать своим защитникам», — вспоминал Валерий Харламов.

Местных болельщиков по-настоящему интересовали только два поединка — между сборными СССР и ЧССР. Именно они были в восприятии чехов и словаков «настоящим чемпионатом мира». Половина Европы по-прежнему мечтала отомстить русским за подавленную Пражскую весну.

Пожалуй, впервые хоккейный турнир имел столь мощную политическую подоплеку и по-разному переживался двумя народами. В СССР телекомментатор Николай Озеров вел репортаж так, как будто в Праге в 1968 году ничего не случилось. Упоминая о чехословацких хоккеистах, он говорил о том, какие дружеские чувства связывают две страны Варшавского договора. Объяснял телезрителям, что непривычный гул на трибунах есть не что иное, как «оживленное проявление» дружеских чувств. А на самом деле болельщики заглушали враждебными криками и улюлюканьем любое действие советских игроков.

Пражский чемпионат мира 1972 года выдался крайне трудным для советских игроков. Если хозяева находились в апреле на пике спортивной формы, то наши прошли его на Олимпиаде в Саппоро. Сев на сбор и отрешившись от всего, кроме предстоящих поединков, чехословацкие хоккеисты репетировали будущие матчи со сборной СССР. «Наша команда учитывала особенности действий и искала противоядие атакам каждого звена советских форвардов. На тренировке запасные, Глинка и Хаас, исполняли роли Мальцева и Харламова. Они старались действовать в манере, отличающей этих больших мастеров, а хоккеисты основного состава отрабатывали варианты нейтрализации вашей ведущей тройки», — признавался Владимиру Дворцову уже после окончания чемпионата мира вратарь сборной ЧССР Иржи Холечек.

Как и ранее, на предыдущих мировых чемпионатах, советская команда уверенно разобралась с аутсайдерами и середняками, победив команды ФРГ 11:0 и Финляндии 10:2. В первой игре Валерий Харламов забросил две шайбы, во втором поединке отличился один раз. Затем с таким же счетом 10:2 советские игроки победили швейцарцев, здесь Харламов не смог распечатать ворота противника.