его рук, положив его правую руку мне на бедро. Сазерак освободил мои конечности. Мне всегда нравилось танцевать, и я много занималась этим до того, как Остин высосал из меня душу.

Баэль двигался плавно, его тело покачивалось в такт моему. Его руки нежно блуждали по моему торсу, и я вздрогнула от прикосновения его губ к моей шее. Закрыв глаза, я позволила музыке унести меня. Чтобы заставить меня забыть, что я заблудилась. Чтобы заставить меня забыть о смятении и опасности. Чтобы заставить меня забыть, что Теодор был прав.

Я поняла, что так сильно пыталась вернуться к пустой оболочке прежней жизни, к человеку, которого ненавидела. Мужчина, которого после всего, через что он заставил меня пройти, я никогда не смогу заставить себя полюбить снова.

Может быть, часть меня действительно принадлежала этому месту, застряв где-то между мирами. В конце концов, именно так я жила весь последний год — не совсем живая, но и не совсем мертвая.

Пока мы танцевали, я чувствовала, как взгляд Теодора прожигает дыру в моей коже, хотя я отказывалась смотреть на него. Он перешел все границы, и я была почти уверена, что он знал это. Не то чтобы то, что он сказал, было неправильным. На самом деле, я думала, что это моя проблема — он был полностью прав, и я ненавидела это. Я ненавидела то, что он знал, что я осознаю это. Это заставляло меня чувствовать себя слабой.

Может быть, я была слабой. Может быть, я была слабой долгое время.

Я должна была прислушаться к своим друзьям, пока они еще были со мной, и уехать от Остина, когда дела начали ухудшаться. Я должна была ухватиться за спасательный круг, который они мне бросили, когда пытались вытащить меня оттуда. Вместо этого я выкинула их всех из своей жизни и исчезла из мира, как гребаная трусиха.

— Давай подышим свежим воздухом, — прошептал Баэль мне на ухо.

Мы остановились, пот покрывал нашу кожу. Я посмотрела ему в глаза, и на этот раз его лицо казалось серьезным, нигде ни следа той фирменной ухмылки.

Он кивнул в сторону задней части палатки.

— Пошли.

Мои глаза выдали меня, когда мы проходили мимо Теодора. Его магнетический взгляд поймал мой, и у меня резко перехватило дыхание. Его глаза были черными, а челюсть сжата как камень, когда Баэль обнял меня за плечи. Лафайет сидел на плече Теодора, наблюдая за мной так же проницательно. Я прищурила глаза, глядя на маленького зверька, и предпочла проигнорировать Теодора.

Элли подмигнула мне, когда я проходила мимо нее, и слегка помахала рукой. Она играла в покер с Тони и парой других женщин за маленьким карточным столом. У нее был остекленевший взгляд светло-розовых глаз, который сказал мне, что она тоже выпила не мало. Я улыбнулась, когда Баэль вывел меня из задней части палатки.

Наконец, на нас обрушился свежий воздух, свободный от дыма, и сразу же в голове у меня прояснилось. Сазерак все еще горел в моих венах, но теперь это было скорее приятное покалывание.

Волосы Баэля казались светлыми в лунном свете, и без шляпы они были распущенными и воздушными. У меня возникло внезапное желание запустить в них пальцы.

— Куда мы идем? — Спросила я, когда мы обошли палатку.

— Вот увидишь, — сказал он со смешком, увлекая меня за собой быстрее. — Не волнуйся, грустная девочка. Тебе понравится.

Мы кружили вокруг кабинок, сцен и аттракционов, и я старалась не смотреть на ряды серых лиц. Они были постоянно рядом, так что избежать их было просто невозможно.

Я предположила, что была немного резка, думая о них как о зомби. Они были не нежитью, а скорее… неопределенными. Они были потерянными душами, и мне, вероятно, следовало бы испытывать к ним больше жалости. Когда-нибудь я вполне могла бы стать такой.

Я вздрогнула, стараясь не думать об этом.

Впереди огни танцевали на фоне ночного неба, которое начинало заполняться зловещими облаками, заставляя меня задуматься, не собирается ли дождь. Возможно ли это вообще на Перекрестке? Элли сказала, что здесь время течет по-другому, и я все еще не была уверена, что именно это означает.

Колесо обозрения маячило над головой, вращаясь в медленном, устойчивом темпе. Мы остановились у его основания.

— Не хочешь прокатиться? — С усмешкой спросил Баэль.

— Правда? — Я моргнула, глядя на него, подавляя волнение.

Мне нравились колеса обозрения и американские горки. Что-то в том, что я была достаточно высоко, чтобы видеть верхушки деревьев и города, было захватывающим и волнующим.

Он потянул меня к нему, и колесо медленно остановилось, сиденье покачнулось. Насколько я могла судить, оператора нигде не было, но я не собиралась утруждать себя расспросами.

Баэль помог мне забраться на сиденье, прежде чем устроиться рядом, гораздо ближе, чем ему было нужно. Затем он опустил планку безопасности с широкой довольной улыбкой. Аттракцион немедленно пришел в движение, как будто Баэль действительно был единственным, кто контролировал ситуацию. Насколько я знала, так могло быть.

В конце концов, мы поднялись достаточно высоко, чтобы я могла видеть поверх верхушек деревьев темный горизонт. Луна и звезды были едва видны, и казалось, что вот-вот разразится летняя гроза. Луизиана была известна своими штормами и ливнями, но я всегда любила дождь.

На самом верху колеса поездка приостановилась. Мы покачались на месте, и я не спеша осмотрела окрестности. Территория карнавала была намного обширнее, чем я думала, и по внешнему краю были разбросаны маленькие крытые фургончики, точно такие же, как у Элли, создавая круг вокруг карнавала.

Массивный шатер в центре выделялся, и я поймала себя на том, что смотрю на него, гадая, был ли Теодор все еще внутри, слушая музыку в одиночестве.

Забыв о палатке, я поняла, что вижу соединяющийся ряд деревянных мостиков, которые тянулись между аттракционами и киосками. Извилистая река текла на юг, и если я немного прищурусь, то смогу различить крошечные белые фигурки, которые, казалось, двигались между деревьями, но их было гораздо больше, чем я могла разглядеть с лодки. Они были повсюду на многие мили. Я никогда не привыкну наблюдать за танцем духов среди деревьев. Хотя они были прекрасны даже издалека.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — Я посмотрела на Баэля, наконец оторвав взгляд от протоки. Он уже наблюдал за мной. — И ты дашь мне прямые ответы? На этот раз никаких загадок?

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, грустная девочка, — сказал