— Извини, пожалуйста, но все это так пахло, — проговорила Вика и добавила, уже выходя из комнаты: — Так ты есть будешь?

— Да, сейчас.

Максим забросил пакет на полку в прихожей, вернулся в ванную, умылся, снова полюбовался на себя в зеркало. И обнаружил еще два синих пятна на правом боку над ребрами. Кровоподтеки успели слиться в один, и края его уже желтели. Потом завернулся в полотенце и двинулся прямиком на одуряюще вкусный запах из кухни. Замороженная курица давно превратилась в жареную, из овощей получился отличный гарнир. От горячей и сытной еды снова потянуло в сон, а может, таким образом проявлялись лечебные свойства коньяка. Максим побрел обратно в комнату и только сейчас заметил в углу, рядом с телевизором, свой свитер. Тот раскинулся на полотенце и пах исключительно стиральным порошком. Похоже, отстирались даже пятна крови, или их просто не видно на черной шерсти. Все равно — вещичка испытания выдержала с честью и заслужила право пожить еще немного. Остальное висело рядом на батарее.

— К утру высохнет, — Вика вошла в комнату, постояла рядом, потом присела на подлокотник кресла и предложила: — Хочешь, я к тебе схожу и одежду принесу? Ключ давай.

— Я его потерял, — ответил Максим, и эти слова были чистой правдой, тут импровизация не понадобилась.

— А как же… — договорить ей Максим не дал, схватил за запястье и рывком притянул к себе. Дальше разговор грозил скатиться к ненужным подробностям, и развитие темы надо пресечь на корню.

— Да какая разница, разберусь. Я хоть сейчас уйду, если хочешь. — Максим в красках представил себе, как топает в мокрых штанах по морозу. Представила это, кажется, и Вика, она фыркнула еле слышно, но ничего не сказала. — Шантажистка, — буркнул себе под нос Максим и плюхнулся вместе с девушкой на диван.

— Да, я такая, — злорадным шепотом ответила Вика и добавила тут же совсем тихо, еле слышно: — Я ничего не видела, не открывала. Сложила их в пакет, и все. А нож у отца похожий был, только поменьше. Он его сам сделал, из ножовочного полотна.

Все правильно, молодец. Что делает обычный человек, дилетант, когда ему в руки по недоразумению попадает боевая граната? Если не дурак, то осторожно откладывает ее в сторонку и смывается за ближайшее укрытие. Ну, а если дурак или хочет посмотреть, как она устроена и что там внутри, то тут и говорить не о чем. А передышка затягивается, она продлится немного дольше, чем он планировал, еще приблизительно на сутки. К тому же голова еще немного кружится и ноет переносица, но это ерунда, остаточные явления.

До «дома» Максим добрался только к вечеру следующего дня. Побродил немного под окнами, выждал удобный момент и по газовой трубе влез на козырек подъезда. Присел, осмотрелся, подождал, пока из подъезда выйдет «собачник» с таксой с первого этажа и скроется за углом дома. Потом поднялся, подпрыгнул несколько раз и толкнул плотно прикрытую створку окна. Она распахнулась, Максим подпрыгнул еще раз, ухватился за выступ пластикового профиля, подтянулся и вполз на подоконник, свалился с него на пол. Все, наконец-то эта прогулка закончилась. В квартире холодно, как в вытрезвителе, темно, холодильник пуст на радость мышам-самоубийцам. Зато тайник пополнился весьма ценными экземплярами, да и нож пока лег рядом с пистолетом. Завтра же надо поменять замок, квартирной хозяйке сказать честно, что ключ посеян, не уточняя места.

Максим налил воду в чайник, поставил его на плиту, зажег газ. А сам ринулся на поиски пульта, нашел, включил телевизор. И первым, кого увидел на экране, был Артемьев, собственной персоной. Правда, внешне градоначальник больше походил на выпавшего из анабиоза зомби — вроде ходит, двигается, говорит, но как неживой. И смотрит куда-то сквозь собеседника в неведомую даль, думает о своем, отвечает невпопад. «Вернулся, скотина. Вот и славненько. Достал ты меня со своими дружками-ублюдками, да и не только меня. — Притихшие было злоба и ярость вновь подняли голову. — Что же тебя из норки вылезти заставило — несчастный, больной на всю голову Букин или оборзевшие охотники? Вернее, то, что от них от всех осталось?» — Максим едва не запустил пультом в телевизор, но вместо этого нажал на первую попавшуюся кнопку. Застывшее осунувшееся лицо Артемьева исчезло, на экране шел сюжет одного из федеральных каналов. Сначала кто-то говорил за кадром, потом нарисовался диктор. Он взахлеб рассказывал что-то, показывал себе за спину, и Максим не сразу сообразил, о чем идет речь. Потом вгляделся в картинку повнимательнее и прислушался к потоку слов, потом даже сделал звук погромче.

— Вчера в результате несчастного случая трагически погибли сразу два члена областного правительства. Это полковник в отставке, ныне заместитель министра финансов Пантелеев, и его коллега и сослуживец, министр по осуществлению контрольной деятельности Барков.

Ух ты, какой сюрприз. Высоко взлетели господа старшие офицеры, нам, простым смертным, отсюда не видать. Об обстоятельствах смерти, конечно, ни слова, как и об успехах в расследовании громкого дела. Правильно, какие уж тут успехи, кого искать, кого опрашивать — бомжей? Снова по городским помойкам и подвалам лазить с криками: «А не выезжал ли кто из вас, уважаемые, недавно в лес, на небольшой пикничок? И не пришлось ли вам потом по этому лесу бегать? С чисто оздоровительными целями, конечно. А вы что подумали?» Следствие сразу уперлось в тупик, это видно невооруженным глазом. Вот Артемьева и выдернули из теплого логова, для усиления, на поиски убийцы бывших подчиненных губернатора, с которыми тот прошел огонь, воду и медные трубы. Толку-то, на что расчет? Что Артемьев одним своим присутствием что-то изменить сможет или сам землю рыть начнет. А может, и начнет — обстоятельства смерти черных полковников вынуждают. Артемьев не дурак, он быстро свяжет воедино все события последнего месяца и сделает верный вывод. Но что предпримет, вернее, что противопоставит, пока можно только гадать. А на антресолях лежат уже не три «Тополя», а по суммарному поражающему эффекту эквивалент целой дивизии РВСН карманного масштаба. На эти корочки можно сейчас выменять все, что душа пожелает, вплоть до вечной молодости и живой воды. Их Артемьев по приказу генерал-губернатора из-под земли достанет и в зубах заказчику принесет. Или переслать их за границу — в качестве доказательства к рассказу о развлечениях руководителей областного правительства. Тут уж губернатор отставкой не отделается, хотя в последней милости — пистолете с одним патроном для отправки пули в башку — ему, может быть, и не откажут.

Сюжет завершился сообщением о выражении глубокого соболезнования членам семей погибших от губернатора области и о том, что похороны состоятся через два дня. О безвременной смерти председателя правления крупного банка обмолвились вскользь, в самом конце выпуска новостей, и говорили о случившемся, как о чем-то мелком и внимания не заслуживающем. Максим выключил телевизор, налил в чашку чай, уселся на подоконник. И пока пил чай, ни о чем не думал, но к тому моменту, когда чашка опустела, план был готов. Если действовать — то сейчас, немедленно, сегодня было уже поздно. Добавить в общий бардак и неразбериху изрядную долю паники и неизвестности. И уматывать отсюда — сначала в Москву, потом в Осло. Там ни один губернаторский шакал «исполнителя» не найдет. Нехорошо, конечно, что все пройдет второпях, в спешке, но выбирать не приходится. Завтра надо сходить в этот гадюшник в центре города, посмотреть что там да как, входы-выходы, двери, окна и все такое. И за «объектом» неплохо бы проследить разок-другой, по маршруту его пройти да на тех, кто рядом ошивается, посмотреть. Пока со стороны. Но стоило Максиму включить свет и пройти мимо зеркальной двери шкафа в коридоре, как план пришлось менять на ходу.