Машины находились именно здесь — два «бычка» и бульдозер. Он двигался навстречу Максиму и толкал перед собой плотную груду мокрой рыхлой дряни. Максим едва успел убраться в сторону, отскочил влево и оказался на самом краю ярко освещенной фарами машин площадки. А в ее центре лежали три или четыре здоровенных, плотно набитых чем-то черных полиэтиленовых мешка. И по тому, как провисал и выгибался под тяжестью черный пластик, Максим понял, что он не прав. То, что находилось внутри, было целым, единым и мертвым. Бульдозер подполз к мешкам, едва не раздавив их гусеницами, обрушил груду отбросов на полиэтилен и откатился назад. Поддел ножом верхний слой отходов, поволок их обратно и завалил брошенные людьми следующие тяжелые мешки. Работа кипела, люди действовали сноровисто — выволакивали из кузовов «бычков» очередные «упаковки», бросали их едва ли не под нож бульдозера и бежали за следующими. Рядом с грузовиками суетились два человека, один пытался что-то объяснить второму, но при этом странно мычал и активно размахивал руками, указывая то на грузовики, то на бульдозер. Второй мотал головой, тыкал пальцем себе под ноги и издавал такие же загадочные звуки. Максим вытянул шею, присмотрелся и сообразил, в чем дело: оба «говоривших» были в респираторах. В этот момент люди дружно повернулись, отступили назад, и Максим увидел, как два человека волокут еще один тяжелый мешок. А тех, первых, которых и заметил Максим, уже не было видно, они сгинули в зловонных глубинах, закатанные гусеницами под перепаханную толщу отходов. Максим не отрываясь наблюдал за диким ритуалом, то ли похорон, то ли черт знает чего. Он забыл даже про тошноту, головную боль и холод — на его глазах за неполные четверть часа в глубинах полигона исчезли десять тяжелых черных мешков с неизвестным содержимым. Но одно то, что их «утилизировали» вот так — ночью, в спешке, — наводило на нехорошие мысли. И оснований гнать их не было — после того, что произошло вчера, в лесу, здесь можно было ждать каких угодно сюрпризов. Над этим надо хорошенько поразмыслить, но не здесь и не сейчас. Дышать уже и так невозможно, горло раздирает от кашля, и к горлу снова подкатывает тошнота. Максим осторожно сделал шаг влево, потом еще один и едва устоял на ногах — земля под ним закачалась и поплыла. И заверещала злобно, рассыпалась на множество серых ошметков. Максим, сам того не заметив, потревожил пирующую стаю крыс, и те разбегались с возмущенным писком от «обеденного стола». В ответ залаял «пасущийся» рядом в отбросах пес, к нему присоединился еще один и еще… Максим схватился за нож, шарахнулся назад, и тут же ему в спину ударил яркий свет фар разворачивающегося «бычка». Рядом взревел двигателем второй, за ними подгребал бульдозер, впереди скалились три крупных бродячих пса. А под ногами сновали крысы, одна кинулась с писком на ботинок Максима, но тут же отлетела в морду ближайшей псины. Та мотнула башкой, попятилась, присела на задние лапы, и Максим рванул в образовавшийся просвет. Собаки даже не попытались преследовать человека, погавкали в спину и успокоились. Но люди отпускать свидетеля не собирались. Максим, не разбирая дороги, мчался по полигону, закладывал немыслимые виражи, бросался вправо-влево, попутно успевая коситься по сторонам. Бульдозер остался далеко позади, зато «бычки» не отставали. Скорость на неровной поверхности они развили приличную, хоть и буксовали постоянно, но все же почти догнали бегущего человека. И уйти от них некуда — впереди, куда ни глянь, чуть взрыхленная, подобно ряби на воде, поверхность помойки. Все горы, перевалы и вершины остались позади, здесь рельеф напоминал лунный. «Но если на Луне такая же вонь, я не завидую первым астронавтам». — Максим успел притормозить, уйти назад и в сторону, пропуская одну из машин вперед. И тут же рванул в обратном направлении, уходя от «встречи» со вторым грузовиком. Коррида какая-то, правда, по арене два быка гоняют тореадора, и тот уже почти выдохся. Почему-то вспомнился оставшийся далеко позади бульдозер, как он ловко поддевает и толкает перед собой сотни килограммов протухшей дряни, как заваливает ими черные бесформенные мешки. Что же там такое было, мать их? Явно не картофельные очистки, раз эти ребята в «бычках» настроены так решительно. И не только они.

Вышедшего ему навстречу человека Максим сначала услышал, увидел уже потом. Этот короткий, сухой щелчок невозможно перепутать ни с каким другим звуком. После него обычно следует выстрел, и этот случай исключением не стал. Взметнулась в темное небо стая потревоженных ворон, завыли перепуганные псы. Но зато и «бычки» отстали, отвалили дружно влево и разворачивались где-то в стороне. Отлично, значит, в игру вступила охрана полигона. Ничего себе сторожа — это не гладкоствол, и даже не травмат. Что ж тут у них такое зарыто — нефть, золото, алмазы? Или спецкладбище? Максим мчался вперед в полной темноте, перебирал в голове все возможные версии происходящего. Вариантов было всего два. Первый — его выследили те, кто нашел трупы VIP-охотников в лесу. И второй — Максим случайно увидел то, что не предназначено для чужих глаз. Черные мешки, конечно, что ж еще. А что в них было, остается только гадать, но явно из-за их содержимого охрана полигона получила приказ стрелять на поражение. Охранник выстрелил еще дважды, потом все стихло, но ненадолго. Снова рев двигателей за спиной, яркие лучи света, разрывающие темноту, и выстрелы — на этот раз слева. Справа грохнуло два раза, и Максим рухнул ничком в смердящее месиво, вжался в него и пополз, извиваясь, как уж, в грязи. Преследователи отстали, они потеряли цель и бестолково орали что-то неразборчивое позади, кто-то даже выстрелил еще раз в темноту. Максим полз, не поднимая головы, дышать старался неглубоко и о том, где сейчас находится, не думать. Полосы препятствий бывают разные, их состояние зависит от погодных условий. Зачет по физо пришлось сдавать в зимнюю оттепель, вот и все. Правда, после того, как на полосе потерпел аварию мусоровоз. А вот и он — Максим остановился, приподнялся на локтях, выглянул из-за ближайшего завала. Да, все верно — огромная, неповоротливая махина опорожнялась неподалеку. Потом рыкнула дизелем и поползла по свежей куче навстречу Максиму. Тот едва успел откатиться влево, пропустил мусоровоз мимо, проследил за ним. И едва не угодил под колеса другого — место здесь оказалось бойкое. А вдалеке уже виднелся силуэт третьего, за ним подбирался четвертый… В очереди скопилась вереница машин, они подъезжали и отваливали быстро, одна за другой. Максим вскочил на ноги, отбежал подальше и быстро шел вдоль мусоровозов. Все они въезжали на территорию полигона через ворота со шлагбаумом, мимо вагончика с охраной. Ну, этих-то сейчас можно не опасаться, они все в «поле», нарушителя ищут. Здесь если кто и остался, то в одиночестве, его можно не считать. А темнота уже разбавляется слабым светом, небо сереет, скоро рассвет. Надо сваливать отсюда, и пешком уже не успеть. Но можно попробовать доехать.

Максим бросился к проходной, к вагончику охраны, пробрался, пригнувшись, под освещенными окнами, и оказался у торцевой стены. Она почти вплотную прилегала к основательному — из бетонных плит — забору. Максим замер в простенке, выглянул из-за угла. Никого, только три легковушки и кузов «Запорожца» без окон, без дверей лежит на боку рядом с забором. Максим подпрыгнул два раза, на третий уцепился пальцами за отогнутый угол пластика, подтянулся и оказался на крыше вагончика. Лег на живот, подполз к ее противоположному краю. Мусоровозы сновали мимо, как гигантские муравьи, пустые стремительно вырывались за ворота, груженые вползали степенно. И все это в ярком свете двух прожекторов, укрепленных на заборе. Тут мышь не проскочит, не то что человек. Блокпост какой-то, а не въезд на мусорный полигон. А «бычки» те, интересно, тоже здесь въезжали или через служебный вход? И что ж там такое было, в мешках? Хоть возвращайся и вручную завалы перекапывай от любопытства. Максим вжался в холодный пластик крыши и чуть приподнял голову. Движение не замирало ни на минуту, в ворота то и дело въезжали и выезжали тяжелые машины. Эта контрольная точка выполняла все функции одновременно: регистрация транспорта на въезде, взвешивание до и после и выезд. На предутренние часы приходился пик, максимальная загрузка, и взмыленный персонал по сторонам не смотрел и ни на что, кроме документов и показаний весов, внимания не обращал. Чем Максим и воспользовался — пропустил мимо два «Камаза», присмотрелся, примерился и одним прыжком оказался на крыше третьего. Здесь уже можно не опасаться перевеса, машину на выезде взвесили, в документах отметку сделали.