Странница опустила голову с неожиданной почтительностью. Удалилась, тихонько притворив за собой дверь. Я настороженно, не рискуя приближаться, изучала склонившегося над папирусом мужчину, сравнивая с тем образом, что остался в воспоминаниях. На круглощеком лице блуждала добродушная всезнающая улыбка, смеющиеся глаза тонули в складках морщин. Пухлые пальцы ловко управлялись с кистью, нанося тушь легкими точными штрихами.

— Присаживайся, моя драгоценная chini. Я скоро освобожусь.

Единственный диван у дальней стены оказался потертым, скрипящим и неожиданно уютным — было трудно сдержать дурную привычку и не забраться на сидение с ногами. Отсрочка меня даже обрадовала. В душе царило смятение, я не представляла, как себя вести, хотя еще вчера считала, что готова к этому разговору.

Движения Веронара оставались плавными и размеренными, создавая иллюзию: в распоряжении дракона находится все время мира. Проникая сквозь занавеси, на рабочем столе горстью золотых монет рассыпались солнечные зайчики. Захотелось посоветовать художнику раздвинуть кружевные шторы, чтобы пустить больше света.

Потрескивание снежного наста за окном, тихое щебетание канареек в клетке, шелест пера по бумаге — утро полнилось неспешностью и умиротворением. От мерцающих углей в жаровнях разливалось убаюкивающее тепло, особенно приятное после уличного мороза. В такие ленивые минуты мечтается о мягком пледе, кружке ароматного кофе, хорошей книге и мурчащей кошке на коленях.

Что-то ты слишком расслабилась, Ланка!

Я прикусила губу, собираясь с мыслями. Наверно, лучше придерживаться официального тона:

— Я благодарна вам за помощь в Сейрии, — за отсутствие погони после побега из особняка Кагероса и за спасение из омута безумия, действительно следовало сказать «спасибо» сидящему передо мной дракону. — Но это все равно не дает лиаро права лезть в дела южного клана и его эссы.

Собеседник посыпал пергамент меловой пылью. Аккуратно сложил письменные принадлежности в украшенную резьбой шкатулку, с наигранной укоризной заметил.

— А строгая-то, строгая! Даже не хочет обнять своего старика-отца!

Отца? Шут, корчащий из себя пожилого недалекого ловеласа, мог быть кем угодно — опасным врагом, вероятным союзником, безучастным наблюдателем — но только не моим отцом! Возможно, во мне и текла его кровь, но разве этого достаточно, чтобы быть семьей?

— Правильно ли называть так человека, продавшего собственную дочь хранителям памяти еще до рождения?!

Веронар беззлобно улыбнулся: улыбка, словно заглядывающее в окно солнце, осветила мудрую зелень глаз, собрала смешливые морщинки, приподняла уголки губ, затаилась несказанными словами. На мгновение я ощутила себя обиженной маленькой девочкой, которая думает, что родители уделяют ей мало внимания. Зажмурилась, с силой потерла виски, сбрасывая наваждение, то ли внушенное магией, то ли вызванное природной харизмой собеседника. Попросила.

— Не делайте так больше.

Дракон вздохнул. Встряхнул пергамент. С удовольствием полюбовался на получившийся результат. Заметил.

— Можешь не верить, но я на самом деле любил Нейс. Она же считала меня просто другом. Знакомо, не правда ли? Юный лорд Иньлэрт заслуживает искреннего сочувствия.

Получила, Ланка? В словесных баталиях сидящий передо мной лиаро куда более опасный противник, чем Голос Востока. По крайней мере, язвительная Странница не скрывает своего отношения к собеседнику за расслабляющей доброжелательностью.

— Понимаю, — мягко продолжил дракон. — Долг иногда заставляет нас совершать странные… страшные вещи. Жестокие.

Теперь я была готова и не поддалась чарующему обаянию собеседника.

— Со своими… долгами я разберусь сама, лорд Харэнар.

Дракон снова вздохнул, сменил тон.

— Наверно, ты права, моя маленькая колючка. Глупо играть в семью после стольких лет, — Веронар сцепил пальцы в «замок». — Харатэль хорошо поработала над твоим воспитанием: дерзкая, независимая, не признающая вековые традиции, власть крови и памяти. Приказ Альтэссы, абсолютный для подавляющего большинства драконов клана, даже его ты с легкостью оспоришь, если он идет вразрез с твоими принципами.

Лорд Харэнар покачал головой, и я не поняла, чего больше в этом жесте — осуждения или удивления.

— Хорошо, поговорим серьезно. Ты, должно быть, считаешь лиаро, и меня в том числе, чудовищами, но я, как и любой отец, никогда не хотел, чтобы одну из моих дорогих дочерей втянули в мировую войну. Если бы все шло по изначальному плану, ты прожила бы беспечную жизнь в Южном Пределе, никогда не воспользовавшись запретной магией, а Вестница в этом поколении вообще не появилась бы на свет.

— Разве раньше не рождались дети с подобным даром? Нихамада…

Я осеклась. А ведь и правда: ни Аара, ни мать Юнаэтры, ни Павайка не обладали силой смерти. Или просто я ее не чувствовала.

— Дар Вестницы несколько веков передается в семье Иньлэрт, от первенца к первенцу: от Пиара к Каррону, от Каррона к Фаталису, от Фаталиса… к Юнаэтре.

А Рикон? Я вовремя вспомнила, что у среброкосой и ее старшего брата разные отцы. Как у меня и Харатэль.

— У прочих детей этого рода равно и у всех наследников-мужчин он спит, — добавил Веронар. — Последняя девочка с магией смерти родилась около тысячи лет назад и не прожила трех дней — сосуд, человеческое тело, просто не выдержал помещенной в него силы.

Пауза. Лорд Харэнар брюзгливо закончил.

— И ведь нашлись нетерпеливые остолопы, которые захотели поиграть с миром! Проверить, сумеет ли сохранить разум обращенный Оракул или, например, выживет ли Вестница? Еще и Нейс не вовремя заартачилась, и «меч» проснулся раньше, чем появились «ножны».

— Как же вы, мудрые и всезнающие, выпустили ситуацию из-под контроля? — не удержалась я от колкости.

— На всякого мудреца довольно простоты. Хотя в данном случае речь идет, скорее, не об ошибке — предательстве, — Веронар нехорошо прищурился. — Хранители памяти доверились не тем людям, а потому поздно обратили внимание, что сведения в отчетах искажены.

А ведь старуха Райла тоже внушала мне про важность вовремя полученной информации. При воспоминании о жестоких уроках башни Синскай я невольно передернула плечами, но собеседник не заметил.

— Самонадеянность главы Сэлерис, амбиции Повелителя Запада, двое ошалевших от любовной лихорадки мальчишек, причем один из них был сыном Аратая, что грозило проблемами с Альтэссой Севера, про упрямство Нейс я уже упоминал — все это породило хаос, из которого появился «меч», закаленный и готовый к бою.

Какая занятная история получается! Интриги, заговоры, фатальные совпадения. Но мозаика все равно не складывалась!

— Не поверю, что у вас не было ни единого шанса избавиться от Юнаэтры, пока она еще не осознала свою полную силу.

— Интересный вопрос, chinito, — Веронар посмотрел на меня с неожиданным лукавством, снова походя на доброго дядюшку, наблюдающего за шалостями племянников. — Не хочешь ответить на него? Тебе же привычно исправлять ошибки судьбы. Могла бы ты, колючка, сама убить девчонку? Если появился бы способ вернуться в прошлое, скажем лет на сорок, ты решилась бы раздавить куколку, пока она не превратилась в мерзкую бабочку? Зарезать невинное слепое дитя.