Штурмовики выруливают на взлет с полосы Кандагарского аэродрома

Рассвет в Кабуле. Боевые вылеты назначались ранним утром, избегая полуденной жары

В то же время, ограниченное оборудование Су-25 не позволяло применять его в сложных метеоусловиях и в ночное время (круглосуточная работа в ВВС 40-й армии до конца войны так и осталась до конца нерешенным делом, ограничиваясь преимущественно патрулированием аэродромов). Скромным для самолета 3-го поколения выглядело и навигационно-пилотажное оборудование, к тому же навигационная радиосистема РСБН-6С и автоматический радиокомпас АРК-15 страдали низкой надежностью и бывало, что в эскадрильях они работали на единичных машинах, служивших «лидерами» для вывода на цель всей группы и ее возвращения на аэродром. Правда, в свою очередь, заводские представители указывали на «варварские условия эксплуатации» тонкой техники. Как-то при демонстрации начальству из открытых люков радиоотсека горстями выгребали набившийся песок и пыль. Обычно штурманские задачи решались привычным способом, ориентируясь по карте (а то и ее обрывку в наколенном планшете с заданным квадратом, где предстояло работать). При отсутствии САУ это добавляло хлопот — «одним глазом в карту, другим смотри вперед, не расслабишься».

Су-25 черниговской эскадрильи 378-го ошап, пострадавший при обстреле и пожаре Кабульского аэропорта в июне 1988 года

С эксплуатационной точки зрения, нарекания вызывала заправка Су-25 открытым способом через «пистолет», в то время как на других машинах ее давно сменил простой и удобный централизованный способ со штуцером — «присоской». За ходом заправки требовалось неотлучно следить, стоило зазеваться — и керосин под приличным давлением начинал хлестать из переполненного бака, «пистолет» вырывало, обдавая топливом самолет и самих техников. В пользу того же упрощения пожертвовали турбо-стартером, облегчавшим запуск двигателей и ставшим обязательным для всех современных самолетов. Это ощутимо сказывалось на автономности, затрудняя работу с полевых аэродромов — для проверки систем и запуска требовалось аэродромное электропитание, а использование своих аккумуляторов вело к их быстрой разрядке. Неудачная конструкция бортового электроразъема из легкоплавкой пластмассы при малейшем перегреве тут же приводила к его прикипанию к вилке, держа «на привязи» готовый к вылету самолет. На этот случай под рукой держали топор, тут же рубили им кабель, и самолет уходил в воздух с висящими обрывками проводов. Хлопот прибавляло производственное исполнение машин первых серий, преподносивших разнообразные сюрпризы. Хроническими после небольшого налета являлись трещины по узлам (особенно креплению пушки, патронного ящика и держателям вооружения), течи по гидросистеме и бакам, «потевшим» каплями керосина.

Настоящим врагом бортовой электроники была пушка: мощные сотрясения семитонной отдачи при стрельбе не только разбалтывали ее крепление, но то и дело приводили к отказам находившегося рядом оборудования. Очередь сопровождалась чувствительной встряской все машины, гулкой дрожью пробирало бронекабину, заполнявшуюся ощутимым кислым пороховым запахом. Особенно частым было «выбивание» АРК и ДИСС, иной раз открывались лючки по фюзеляжу, соскакивало даже крепление педалей у летчика и пропадала радиосвязь.

Штурмовик атакует цель с отстрелом тепловых ловушек

Еще одним недостатком в ходе «Операции „Экзамен“» отметили большие трудозатраты на снаряжение Су-25 вооружением. Полная зарядка 250 патронов к пушке (даже без учета набивки самой патронной ленты) занимала у двух вооруженцев 40 минут. Установка патронного ящика была крайне неудобной, а при укладке в него ленты приходилось стоять на коленях. К тому же из-за перегруженности передней стойки несколько раз имели место случаи ее складывания на посадке. По этим причинам при зарядке пушки боезапас стали вместо штатных 250 патронов ограничивать 150–170 (каждый такой патрон вместе со звеном ленты весил под килограмм). Обеспеченность наземными средствами всегда считалась второстепенным вопросом (хотя это трудно отнести к недостаткам самого самолета), тележки и подъемники работали из рук вон плохо, были ненадежны, из-за чего готовившим самолет техникам приходилось вручную перетаскивать бомбы и ракеты, с помощью солдатской смекалки ухитряясь подвешивать даже полутонные бомбы, благо пилоны держателей находились не очень высоко. Особенно много крепких слов у вооруженцев вызывало устройство люков носового отсека оборудования, где находились блоки прицела. Перед вылетом требовалось произвести необходимые настройки, притом что бронированные увесистые панели в открытом положении держались над головой на хилых стоечках и, стоило их задеть, пудовые крышки падали вниз.

Летчики также жаловались на плохую работу системы кондиционирования, жару и недостаточное вентилирование кабины. Защищенность кабины, выполненной из титановых листов толщиной 24 мм, признавалась хорошей, подтверждением чему были отметины размазанных о броню пуль, имели место и случаи прямых попаданий в лобовое бронестекло без его пробития. В одном из отчетов в отношении эффективности мер конструктивной защиты летчика использовалась и вовсе превосходная степень: «Поражаемость самолета Су-25 от стрелкового оружия всех калибров существенно меньше других типов, что обусловлено неуязвимостью экипажа». Надежная бронезащита прибавляла уверенности и раскованности действий, позволяя наносить удары с ближних дистанций, поражая точечные цели, при необходимости, повторными заходами добивая ожившие огневые точки и, опять же, экономно расходуя боеприпасы. В то же время усиление ПВО приходилось принимать во внимание — если сам летчик под прикрытием титановой брони был защищен от огня стрелкового оружия и даже ДШК, то все агрегаты прикрыть было невозможно, и силовая установка, топливная система и управление оставались уязвимыми местами (что распространялось и на другие типы ударных машин и не раз подтверждалось уроками боевых действий во Вьетнаме и на Ближнем Востоке). За время работы первой смены 200-й ошаэ ее штурмовики, выполнили более 2000 боевых вылетов, неоднократно возвращались домой избитыми вражеским огнем. Штурмовик хорошо «держал удар», перенося множественные повреждения казавшегося летальным характера для любой другой машины.