Старшие офицеры Баграмского гарнизона. В числе прочих — командиры 378-го ошап Г. Гончуков и 168-го иап М. Алексеев (сидят в центре), а также командир 345-го опдп П. Востротин

Су-25 из 397-го ошап. Кобрин, БелВО. Грач изображен только по правому борту

Су-25 активным образом продолжали использовать при ведении разведывательно-ударных действий — на «охоте», как в обиходе именовались вылеты с самостоятельным поиском целей. Ее районы указывались летчикам по данным разведуправления штаба 40-й армии, куда ежедневно стекалась информация изо всех доступных источников — сведения от агентуры, данные наблюдений, аэрофотосъемки и даже космической разведки. С появлением у моджахедов радиостанций на аэродромах развернули средства радиотехнической разведки — комплексы радиоперехвата и пеленгации «Таран», оборудование которых размещалось на базе пяти тягачей МТ-ЛБу. Эта аппаратура позволяла засекать местонахождение душманских раций, а опытные «слухачи» и переводчики буквально из первых рук получали информацию о намерениях противника. Основной целью являлись караваны, пробиравшиеся вглубь страны и доставлявшие душманским отрядам оружие и боеприпасы. Вьючные караваны могли насчитывать до двух сотен единиц.

В сетке прицела АСП-17БЦ-8 — цель в Аргандабском ущелье. Внизу видны разрывы бомб сброшенных впереди идущей парой самолетов

По опыту, душманский груз искали вдали от открытых путей с заставами и постами, исходя из соображений, что «честному караванщику прятаться незачем» и просматривая скрытные места в удалении от дорог — в тени ущелий, по неприметным тропам, где те старались пробраться незамеченными. Сложность заключалась в распознании противника и определении демаскирующих признаков его груза, отличавшего тех от обычного купечества (в просторечии — «мирных»). Одной из первейших примет признавались замеченные на вьючных животных и в кузовах машин длинные тюки в полтора-два метра длиной, никак не походившие на обычные товары — в таких доставлялось оружие, минометы, реактивные снаряды и безоткатные орудия. Попытка рассредоточиться и укрыться однозначным образом расценивалась как враждебность настроений, наравне со встречным открытием огня, позволявшим наносить удар на поражение. Для подтверждения уничтожения душманского транспорта следовало произвести контрольный заход с фотосъемкой результатов работы бортовыми средствами.

Вылетавшие на «охоту» штурмовики, помимо обязательных ПТБ, обычно брали универсальный вариант — пару блоков НАР УБ-32–57 (или Б-8М) и две 250–500 кг бомбы или РБК. Наилучшие условия для «охоты» были на равнине и среди пустынных просторов, позволявших атаковать с любого направления сразу после обнаружения цели. Для внезапности практиковали удары с предельно малых высот (50–150 м), используя при этом специальные штурмовые авиабомбы с тормозными парашютами, дававшими возможность самолету уйти от их осколков. Такая атака заставала противника врасплох и не да вала ему времени на открытие ответного огня, но была трудной и для самого летчика, быстро устававшего от полета над несущейся навстречу местностью, каждую минуту ожидая появления цели. Полеты на бреющем окончательно изжили себя с усилением ПВО противника, уступив место поиску целей с безопасных высот. На «охоту» отправлялись самые опытные летчики, умевшие самостоятельно ориентироваться в незнакомом районе, находить и опознавать объект атаки.

Летчики 378-го ошап майоры А. Объедков и К. Чувильский, капитан О. Фоменко и подполковник В. Марков

С осени 1985 года «охоту» вели и по ночам, хотя Су-25 не имел специальной прицельной аппаратуры. Все доработки сводились к установке противобликового щитка возле посадочных фар, чтобы они не слепили летчика. В лунные ночи обходились без помощи САБ — вокруг хорошо просматривались вершины гор и низины с тянувшимися дорогами и тропами. Крадущиеся в темноте караваны выдавали себя светом фар, по которым и наносили удар. Автомашину с зажженными фарами на равнине можно было заметить с удаления до 40–60 км. Зимой при луне на засне женных перевалах и полях отлично видно было любое движение и даже протоптан ные следы, выводившие к укрытиям и местам ночевки. Обнаружив цель в горном распадке, куда и днем нелегко было точно уложить бомбы, «охотники» практиковали удар мощными фугасками выше по склону, что вызывало обвал, хоронивший противника под тоннами камней.

В связи с участившимися обстрелами и диверсиями с весны 1985 года Су-25 стали привлекаться для патрулирования режимной зоны Кабула, дежуря над столичным аэропортом и штабом 40-й армии, располагавшимся в бывшем дворце Амина. По ночам дежурство несли вертолеты, а когда сторожевые посты сообщали о подозрительной активности в близлежащих горах, из Баграма поднимались Су-25, наносившие удар по подозрительному району. Целями в горах выступали душманские позиции с ракетными пусковыми установками и машины, на которых те доставлялись для стрельбы. На дежурстве в Баграме постоянно держали и пару штурмовиков, задачей которых был немедленный удар по району, где появлялся Ахмад Шах Масуд — враг номер один в этих местах и безраздельный хозяин Чарикара и Панджшера. Умелый и энергичный противник, назначенный верхушкой оппозиции «главнокомандующим фронтами центральных провинций», Масуд вызывал особую неприязнь Кабула своими дерзкими операциями под самой столицей и, особенно, непререкаемым авторитетом среди населения.

Особое значение приобрела поддержка штурмовиков для боевой деятельности спецназовских формирований — наиболее боеспособных частей 40-й армии. Их присутствие к концу 1985 года довели до восьми отрядов батальонной численности, размещенных на наиболее критичных направлениях. Действия спецназа, включавшие боевые выходы, засады, налеты и захваты на контролируемой противником территории, выделялись своей результативностью, но по определению были связаны с риском. Практически всегда их боевая работа подразумевала стычки с превосходящими силами противника при значительном отрыве от своих основных сил. Поскольку на артиллерию в боевых выходах на удалении рассчитывать не приходилось, необходимая огневая поддержка преимущественным образом оказывалась авиацией. Боевые и транспортные вертолеты закреплялись непосредственно за спецназовскими отрядами, но наиболее мощным средством поддержки являлись штурмовики. «Сотрудничество» с ними сложилось не сразу, оформившись на основе боевого опыта. Особенно действенной совместная работа спецназа и штурмовиков была в Кандагаре, где они базировались (да и жили) по соседству, в одном гарнизоне.