берег длинные тени. Блестит что-то, что они несут: солнечные лучи пляшут вокруг них.

Незнакомцы медленно бредут по берегу к ней.

Рут начинает быстро пятиться к хижине, не отрывая глаз от приближающихся фигур.

Фрэнки заходится недовольным плачем: ей очень хочется вернуться на песок.

Ненавидя себя, Рут ладонью зажимает дочери рот, но замечает, что силуэты останавливаются. Дальше все происходит как в замедленной съемке: одна фигура вытягивает руку, показывая на нее. Чувствуя на себе чужие взгляды, Рут покрывается гусиной кожей. Пускается бежать.

Влетает в хижину, отбрасывая шкуры, которыми они завесили вход, и кладет плачущую Фрэнки в колыбель, сколоченную из планок упавших садовых калиток.

С заряженным ружьем наперевес Рут выходит из хижины.

С тех пор как они нашли это ружье, она стреляла из него несколько раз, но только под руководством Ника. Она знает, что оно заряжено, но толком не знает, как с ним обращаться, если вдруг придется стрелять. У нее никогда не получалось самостоятельно перезарядить ружье. Судорожно соображая, Рут мчится туда, где она бросила ведро. Рыба из него вывалилась. Белые куски обсыпаны песком, словно их запанировали для обжаривания.

Порой на нее накатывает, приводя в замешательство, тоска по чему-нибудь из прошлого, из того, что было Прежде. Странно устроен человеческий мозг. Вот почему ей захотелось жареной рыбы с картофелем фри именно сейчас, когда она готовится ко встрече с первыми за несколько лет подобными им живыми существами? Когда готовится выяснить, друзья они или враги.

Когда готовится защищать жизнь маленькой дочери и свою собственную.

А мозг только и делает, что мучит ее мыслями о пропитанной солодовым уксусом картошке фри в промасленном кульке и терпких пупырчатых маринованных корнишонах.

Рут встряхивает головой, прогоняя неуместные мысли, затем хватает разделочный нож, лежащий на песке среди кусков рыбы.

С оружием в руках пригибается, принимая боевую позу, чтобы при необходимости дать отпор.

Но фигуры не приближаются. Кажется, что они не сдвинулись с места с той минуты, как заметили ее, – до того медленно они плетутся.

Не могут бежать?

Или ждут благоприятного момента?

Рут стоит, держа ружье на изготовке, наблюдает, как фигуры постепенно увеличиваются в размерах.

Из хижины доносится плаксивое завывание Фрэнки: девочке не нравится, что ее оставили там одну. В ответ на хныканье дочери у Рут из грудей течет. От сочащегося молока на футболке расплываются два заметных мокрых пятна. Рут несколько раз сплевывает на нее, чтобы эти пятна не бросались в глаза: пытается любой ценой скрыть, что она – кормящая мать.

И зачем только она отпустила Ника? Она ведь легкая добыча. Пока его нет, обязательно произойдет что-то ужасное. Одно успокаивает: Ник уже идет назад. Вернется через несколько часов. Если она поведет себя умно, а незнакомцы не вооружены, может быть, удастся выиграть время, не позволить им приблизиться, пока Ника нет.

Группа чужаков тащится еле-еле, но теперь Рут различает, что их трое. Самая маленькая фигурка поддерживает кого-то тощего. Третья, нагруженная сумками, ползет как черепаха.

– Стой, не двигаться! – кричит Рут через перешеек в том месте, где речка впадает в море. Она вскидывает ружье. – Я вооружена.

– У нас нет оружия, – отвечает ей женский голос.

Рут смотрит, как один из незнакомцев – кожа да кости в непотребном рванье – останавливается.

– У нас есть еда. – Тот же самый голос. Полный отчаяния. Женщина пытается договориться. – Пожалуйста, позвольте нам переночевать здесь. Поставить палатку. Моему мужу нужно отдохнуть.

Рут медлит. Теперь она различает их лица. Переводит взгляд с одного грязного лица на другое. Не считая Ника и Фрэнки, это первые люди, которых она видит за четыре с лишним года.

– Пожалуйста, – несется к ней жалобный детский голосок, голос девочки, с другого берега реки.

24

Летом Лондон – странное место. По утрам, без привычных толп студентов и школьников, город кажется обезлюдевшим, хотя все, кого она знает, по-прежнему ездят на работу.

В мае Рут заговаривала с Алексом о совместном отпуске где-нибудь на солнышке, но из-за его контрактных обязательств от этой идеи пришлось отказаться, и теперь она на все лето застряла в Лондоне.

– Зачем мне столько свободного времени, если нет никого, с кем можно поехать в отпуск? Мне как-то не улыбается два месяца торчать в городе.

Этот разговор происходит поздним вечером в воскресенье, в первые выходные ее отпуска, и у Рут нет абсолютно никаких планов на предстоящую неделю.

– Сейчас модно проводить отпуск дома, заодно внесешь свой вклад в охрану окружающей среды, – отвечает Алекс, не поднимая глаз от газеты. В очках, сидящих на кончике носа, он выглядит старше своих лет. Все еще влажные после ванны волосы скрутились в тугие завитки.

– Я надеялась, ты свозишь меня куда-нибудь, где жарко и солнечно.

– Не могу, дорогая. Слишком много работы. Но и здесь, я уверен, солнца будет достаточно. Судя по прошлому месяцу, тебе придется обмазываться густым слоем солнцезащитного крема, чтобы дойти до магазина на углу улицы.

– Загорать на тротуаре в Дептфорде – не самое романтическое времяпрепровождение.

– Рано или поздно мне надо будет съездить в Норвегию. Если поеду, возьму тебя с собой. Как ты смотришь на то, чтобы провести пару романтических вечеров в Осло?

Он глядит на нее поверх очков и целует. Затем, сняв очки, поворачивается на бок и выключает свет. Рут лежит в темноте и смотрит на потолок, на котором пляшут отблески фар проезжающих мимо машин.

Пока что Скандинавия справляется без профессионализма Алекса, и Рут каждый день ищет, чем заняться. По привычке просыпается она рано. Алекс охотно приглашает ее принять душ вместе с ним. Она соглашается, надеясь, что активный секс изнурит ее и после ухода Алекса она уснет. Однако, когда дверь за ним со стуком закрывается, она с мокрыми волосами сидит в кухне перед тарелкой с холодным тостом, понимая, что надо как-то пережить долгий день опустошенности и безделья.

Рут много читает, у нее масса свободного времени. Роман «Моби Дик» она стащила с книжной полки отца, когда навещала родителей.

– Это не моя? – Джим вытаскивает книгу из сумки дочери, пока она разгружает багажник у вокзала.

– Ты не против?

– Нет. Только потом, когда прочитаешь, заберу. У меня есть несколько новых триллеров, возьму их с собой на море. А тебе оставлю Измаила и Ахава [15].

Отец уезжает. Рут машет ему вслед, немного жалея, что отказалась от возможности поехать с родителями в Испанию. Но, когда они бронировали билеты, она еще верила, что поедет отдыхать с Алексом. Откуда ж ей было знать, что внезапно возникшие неотложные вопросы поставят крест на отпуске Алекса.

Хотя