– Сырой фарш, – ответила Милли, – с тертой морковкой и, полагаю, с зеленью петрушки для освежения дыхания.

– Признаться, я так и думал, – сказал мистер Стаббс. – Эдди, принеси кроличий фарш. Джоан и Лори, потрите-ка нам морковки, а ты, Джимми, порежь петрушки. Полагаю, когда вы его накормите, вам захочется позавтракать. Берт, кофе и тосты.

Домоправительница миссис Веникс тоже подоспела и поспешила постелить на стол газету, чтобы Муру было куда уложить грифончика.

– Поставить тебе в комнату корзину? – спросила она Мура. – Я нашла хорошую, вместительную. И если не возражаешь, солнышко, я зачарую подстилку, пока мы не приучим его к туалету.

Когда принесли фарш, грифончик встал на шаткие ножки, завилял хвостиком-пружинкой и опять заверещал:

– Хнык!

Все столпились вокруг стола смотреть. Мур заметил рассыльного Джо, Мэри, Юфимию и еще двух горничных, нескольких лакеев, весь персонал кухни, мистера Фрэзера, миссис Веникс, почти всех волшебников из замка, Роджера, Дженет, Джулию, Ирэн, Джейсона и Мопсу, которая глядела на грифона с видом собственницы. Краем глаза Мур заметил даже Крестоманси – он высился в задних рядах толпы в фиолетовом халате и смотрел поверх голов.

– Не каждый день у нас появляется грифон, – сказала Милли. – Корми его сам, солнышко. Он же пришел в руки к тебе, не к кому-нибудь.

Мур набрал в кулак фарша, сложил пальцы клювиком и отправил ком в жадно распахнутую грифонью пасть.

– Уф, получилось! – забормотали все, когда грифончик сглотнул с довольным видом и поднял голову, требуя добавки.

– Хнык?

Тарелка фарша исчезла в мгновение ока. Мур едва успел перехватить кусочек тоста, как «хнык, хнык!» раздалось снова, уже громче, и мистеру Стаббсу пришлось принести еще мяса. Грифончик подчистил всю крольчатину, какая только нашлась в кладовой, потом проглотил фунт свиного фарша и завел свое «хнык» – хотел еще. Животик у него к этому времени стал круглый и тугой, как барабан.

– Мне кажется, хватит, – сказала Милли. – Не то ему станет нехорошо. Но пищи ему требуется много, это ясно.

– Я отправил мяснику заказ, мэм, – произнес мистер Стаббс. – Вижу, понадобится немало мяса. Если он хоть чем-то напоминает младенца, я бы сказал, что кормить его нужно раз в четыре часа.

– Спасите! – всполошился Мур. – Что, правда?

– Я в этом убежден, – вступил в разговор мистер Фрэзер, неожиданно оказавшийся завзятым знатоком и любителем птиц. – Птенец съедает в день столько корма, сколько весит сам, а то и больше. Взвесьте-ка его, мистер Стаббс. Вероятно, вам придется увеличить заказ.

Тогда принесли кухонные весы, и оказалось, что грифончик весит уже больше стоуна, точнее, шестнадцать фунтов. Взвешиваться он не желал. А желал он спать, лучше всего – на руках у Мура. Пока Мур нес грифончика наверх – тот с удовлетворенным видом положил клюв ему на плечо – в сопровождении бдительной Мопсы, мистер Стаббс складывал столбик цифр на обороте старого чека. Сумма оказалась так велика, что он отправил Джо в деревню к мяснику, чтобы удвоить предыдущий заказ.

Перед уходом Джо украдкой обменялся с Роджером тревожным взглядом.

– Я подожду, – сказал Роджер. – Честное слово.

– Иди уже, Джо Пинхоу! – крикнул мистер Стаббс. – Ах ты, лежебока!

Между тем Ульверскот переживал настоящее нашествие лягушек.

Такого никто никогда не видел. Лягушек были тысячи, а в тени становилось заметно, что они чуть светятся странным красновато-зеленым светом. Они пролезали повсюду. Тем утром на них наступали, спустив ноги с кровати, обнаруживали их в чайнике, когда хотели заварить чай. Из всех жителей деревни обрадовался этому поветрию один только Фундук. Он гонял лягушек по всему Дроковому коттеджу. Особенно ему нравилось загонять их в комнату Марианны. Там он убивал их на коврике у кровати.

Марианна подобрала странные маленькие черные останки. Погибшие лягушки словно бы съеживались, перерождались в какие-то сухие темные ошметки с дырочками. Они ненастоящие, подумала Марианна. От них исходил знакомый запах. Где же так по-особому пахло? Марианна вспомнила, что, когда она чуяла этот запах, рядом был Джо. Может быть, в тот день, когда они стащили чучело хорька? Нет. Раньше. Тогда, когда Бабка запустила в Фэрли своим колдовским разрядом.

Точно, подумала Марианна. Это Бабкины чары.

Она спустилась вниз и выбросила сухие ошметки в мусорное ведро.

– Пойду навещу Бабку, – сказала она маме.

– Она что, опять тебя вызвала?! – воскликнула мама. – Только ненадолго. Мне еще попадаются плесневелые баночки. Мы должны их прокипятить.

Хотя полоса невезения кончилась так же резко, как началась, последствия еще сказывались – плесень, незажившие порезы, растянутые щиколотки и к тому же эпидемия коклюша среди маленьких детей: судя по всему, это было последнее, что успели наделать чары. Из большинства домов, мимо которых Марианна проходила по пути в Лощину, доносился надсадный кашель. Зато у почты, как раз когда она с ней поравнялась, выгружали нужные кирпичи – красные.

На холмике над сломанной оградой стояла тетя Джой и надзирала над доставкой.

– Ну и что с того, что кирпичи мне привезли? – проворчала она при виде Марианны. – Больше-то ничего не добиться! Твой дядя Симеон, видите ли, страшно занят переделками в Лесной усадьбе! Все для той выскочки, которая говорит, будто она Пинхоу. Для нее он, значит, может работать на одной ноге, а для меня нет! Будто деньги у меня хуже, чем у нее!

Ей еще было что сказать на эту тему, однако Марианна только улыбнулась и прошла мимо. Как часто говаривал папа, стоит остановиться послушать тетю Джой, застрянешь на неделю, а она все не кончит ворчать.

Лягушки кишели на дороге до самой Лощины, а пруд перед домиком превратился в бурлящую, скачущую массу лягушек. Утки отчаялись там поплавать и надуто сидели на траве.

– Не понимаю, чем мы такое заслужили, – проговорила тетя Дина, когда открыла Марианне дверь. – Моисея, что ли, обидели? Заходи скорее. Она про тебя спрашивала.

Марианна двинулась в захламленную Бабкину гостиную, сердито печатая шаг.

– Бабка! – процедила она.

Бабка обратила к ней лицо – руины прежней Бабки – и торопливо заявила:

– Я слегка не в себе.

– А тогда нечего тебе колдовать! – рассвирепела Марианна. – Деревню заполонили лягушки!