Пока Эндпойнт выкладывал перед ним еду, Лиммит попытался украдкой изучить хозяйку.

Внезапно он уловил, в чем тут суть. И вспомнил. Когда его мать умерла, корпоративный гробовщик ранчо впрыснул в опавшие, сдувшиеся щеки трупа полимерную массу. Лиммит, которому тогда было десять лет, интереса ради потыкал пальцем щеку тела в гробу – мать выглядела такой молодой, какой он при жизни ее и не видел. Розовые щеки натянулись и стали упругими, как упрочненная пластмасса под кожей. Теперь, сидя за столом, он отгонял назойливое ощущение, что стоит потянуться к миссис Эндпойнт и коснуться ее, как все повторится.

– Вы уж простите мою супругу, – неловко произнес Эндпойнт, заметив, что Лиммит глазеет на нее. – Она по утрам не слишком разговорчива.

Он толкнул жену под локоть, и женщина рассеянно поднесла вилку ко рту; глаза ее по-прежнему смотрели в пустоту.

Лиммит отвел взгляд и посмотрел на свою тарелку. Там обнаружились вафли и несколько напоминавших сосиски цилиндриков. Попробовав и то и другое, Лиммит понял, что они изготовлены из продукции Яйцефермы Финикс.

– Когда сегодня вернусь с работы, – продолжал Эндпойнт, – устроим вам обзорную экскурсию. Возможно, посмотрите телевизор с Маффи… то есть миссис Эндпойнт… пока я не…

– Пап, – улыбнулся Эдгар, подняв голову от тарелки, – а почему бы мне нашего гостя не взять с собой в Буэна-Мариконе? Пускай оглядится, как у нас тут в округе Ориндж все устроено. Он ведь должен себя как дома чувствовать, гм?

И юноша подмигнул Лиммиту, который несколькими минутами ранее поделился с Эдгаром новыми подробностями встречи с ОБС.

– Неплохая мысль, – задумчиво проговорил Эндпойнт и развернулся к Лиммиту: – Я вам записку для завуча дам. Он… мой друг.

Эдгар фыркнул, но это осталось без внимания.

– Вам разрешат присутствовать на уроке с Эдгаром. Как вам такая идея?

– Меня это вполне устроит, – пожал плечами Лиммит и снова набил полный рот эрзац-вафель. Потом, улучив момент, покосился на миссис Эндпойнт. Та продолжала улыбаться стенке за его спиной.

После завтрака Эдгар одолжил Лиммиту кое-какую одежду, и они спустились на парковку ЖК. Пройдя вдоль многоцветных рядов авто, Эдгар остановился у чего-то вроде стреловидной БМП с окнами. Машина была кроваво-красная и флуоресцировала в сумраке. Эдгар выехал с парковки на такой скорости, что Лиммита вжало в спинку сиденья из черной синтекожи, и, не разбирая дороги, рванул в направлении утренней тянучки на выезде из района. Маневрируя, Эдгар нежно похлопывал приборную панель.

– Вот это тачка, – сказал он с неимоверной гордостью. – Я ее сам купил, на свои. Она чертовски дорогая.

– Откуда у тебя такие деньги? – спросил Лиммит, которого нервировало, что юноша на каждом повороте еле избегает столкновений.

– А откуда бы? – рассмеялся Эдгар. – Контрабандой набарыжил.

Он явно не шутил.

Под огромной всепокрывающей крышей школьного комплекса Буэна-Мариконе Эдгар отыскал место на парковке, сунул под нос скучающему вахтеру записку, и тот без возражений пропустил их с Лиммитом в главное здание. На миг Лиммиту показалось, что он снова в туннелях Зумпфа, только дополненных раздаточными киосками и оравами тинейджеров; окон нигде не было.

– Херасе пещерка, гм? – спросил Эдгар, пролагая им путь в толпе. Он направлялся к точке между двух киосков, с надписями «EGGOBARS» и «ERGOTONE».

– Надо подождать, – сказал он, уперев ногу в стену.

Постепенно к ним начали стекаться одноклассники Эдгара, с подозрением косившиеся на Лиммита. Эдгар и его очередной клиент обменивались несколькими фразами вполголоса, затем в карман Эдгара переходил рулончик банкнот, а в противоположном направлении – пухлый конверт из пеньковой бумаги, которых у Эдгара было с собой, по впечатлению, неисчерпаемое количество. Лиммит молча наблюдал за происходящим. Стопка купюр в набедренном кармане Эдгара разбухала.

– А кто этот твой кореш? – спросила какая-то девчонка, передавая Эдгару деньги. Она испытующе оглядывала Лиммита; макияж на лице у нее был такого же сливово-синюшного оттенка, как и на полуобнаженной, едва оформившейся груди. Лиммит вяло улыбнулся ей в ответ. Он заметил, что половина девчонок в толпе – вроде этой, а другие скорее похожи на миссис Эндпойнт – ни на что не реагируют и смотрят в пустоту перед собой. Эти последние проплывали мимо Эдгара и Лиммита, не задерживаясь.

– Ты разве не в курсе? – сказал Эдгар. – Блудный сын – вот он кто.

– Че, серьезно?

Девчонка провела по шву джинсов Лиммита указательным пальцем снизу вверх.

– Ну, добро пожаловать домой.

Развернулась и снова исчезла в толпе.

– Что именно ты им толкаешь? – поинтересовался Лиммит наконец, проследив еще за несколькими быстрыми товарно-денежными операциями.

Эдгар задумчиво посмотрел вдаль поверх стада учеников.

– Я им раньше наркоту толкал, – ответствовал он. – Но там маржа слишком хилая, да и потом, любой может даунеры из аптечки у родоков стянуть. А зелье вроде боваина и каинина только в ЛА варят, ты ведь знаешь… Там атмосфера подходящая, гы-гы. Кто будет спецом стараться ради оринджевских овец? В общем, я теперь им вот это втюхиваю.

Он вытащил конверт, похожий на другие, и протянул его Лиммиту.

Тот вскрыл его и вытащил содержимое – стопку листков странной, какой-то скользкой на ощупь бумаги. Сверху лежало фото доктора Аддера, садящегося на мотоцикл; снимок явно сделали без ведома Аддера через телеобъектив. Лиммит перелистал стопку. В основном это и были фото Аддера, сделанные украдкой; на других позировали шлюхи Интерфейса, прошедшие у него операцию. На нескольких оставшихся листках Лиммит обнаружил текстовые версии интервью с проститутками или другими обитателями Интерфейса – впечатления от контактов с Аддером или анекдоты про него. Лиммит сложил листки обратно в конверт.

– Ты хочешь сказать, – проговорил он, – что вот это пользуется спросом?

Эдгар кивнул.

– Отпечатано на специальной бумаге. Через неделю выцветает. Переснять или отксерить не получится, это обеспечивает специальная отражающая структура поверхности. Я – единственный источник.

– А где ты их достаешь? В смысле, ты ж не можешь просто в ЛА сам завалить и снять фото.

Юноша покачал головой:

– Там один чувак их для меня готовит, а потом мы в Зумпфе встречаемся, в условленном месте внизу. Я забираю конверты, а потом отдаю ему процент с выручки.

– Как зовут этого чувака?

– Он называет себя Друа.

Лиммит кивнул. Очередной аспект личности вездесущего социолога: Друа сумел найти своим изысканиям прибыльное приложение.

– А что, Аддером здесь так интересуются?

– Детки, – сказал Эдгар. – Каждую неделю продаю столько, сколько приношу с собой. Это вроде, гм, акта почитания. В ЛА раньше восемнадцати не вырваться, иначе копы тебя на границе округа перехватят и назад отвезут. Ну вот, эти маленькие сводки поддерживают огонь в печурке.

– Ты не барыга, – хрипло рассмеялся Лиммит, – ты, блин, евангелист какой-то.

– Что ты