И надо сказать, что начинают губернаторы сдаваться постепенно, в том смысле, что: «Ну что, вы действительно Петрушку какого-нибудь хотите посадить в комнатенке? Да пусть будет!»

Далее вот так создается «Единство»: появляется маленький кабинетик, несчастненький чиновничек, который вроде как «Единство», вроде как отделение, вроде как при губернаторе сидит. Но сами губернаторы не хотят этому помогать. Это конец августа и сентября.

Я чуть позже вернусь к развитию «Единства».

К тому времени Путин уже назначен премьер-министром. Как я говорил уже прежде, весь опыт общения кремлевских с Путиным, все питерские контакты, Собчак и так далее, все демократы питерские говорят, что Путин – человек слова, он действительно очень тверд в слове, первое. Второе – что он абсолютно человек команды, что он никогда не сдает людей. Можно его пытать, выкинуть, лишить званий, он пойдет в рубище по дороге босой, но он не сдаст команду, это для него принципиально. И Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев, Александр Волошин, Борис Березовский – все его твердо поддерживают, потому что Путина уже знают. Знают от Пал Палыча Бородина, который дал ему первую работу здесь, в Москве. Когда Путин приехал в Москву, он некоторое время, как говорят, ночевал у Кудрина – он ему раскладушку ставил. Потом кремлевские предложили его на ФСБ, именно как гражданского человека, который более-менее понимает, что такое ФСБ, с одной стороны, а с другой стороны, человек, безусловно, гражданский, а главное – верный. Это вторая позиция. И уже его знают как руководителя ФСБ. Не сдаст «папу», не сдаст нас, никого не сдаст – вот же главный тезис тогдашний. А «папа» – это Ельцин. А на самом деле никто не говорит про Ельцина, всем плевать, конечно, главное – не сдаст Семью.

И тут Березовский выступает с воспоминанием тоже ярким: ну, как же, действительно, ведь Володя вообще ничего не боится ради дружбы. Ведь Володя приехал с букетом, гигантским букетом белых роз поздравлять Лену, жену Березовского, 22 февраля 1999 года. Была вылазка его, Березовского, он приезжал в Москву вместе с Леной Горбуновой, своей последней супругой. В этот момент его преследует Примаков. Под Борисом земля горит, и вдруг на пороге появляется Путин с огромным букетом белых роз. И Боря говорит: «Володя, ну ты подумай: ведь тебя твоя собственная охрана сольет, твоя собственная охрана тебя попалит, скажет Примакову, что ты был у меня на дне рождения жены». Это невероятно, все отказались, никакого праздника нет, всем страшно. А Путин, со слов Березовского, говорит: «Борь, так дружба прежде всего! Накажут, не накажут, вообще не имеет значения». И Путин спокойно дарит цветы, поздравляет, уезжает. «Вот это характер».

Одним словом, абсолютно все Путина характеризуют как человека, который вообще никогда никого не слил, никогда не предал, если надо – потеряет должность, что хочешь, деньги, лишь бы только никого не слить.

И Путин в этот момент становится уже премьером. Фонд «общественное мнение» проводит опросы: если бы выборы президента прошли в эти выходные, то вы выбрали бы из предложенных кандидатур кого?

Результат на 5 сентября, за три месяца до выборов, такой: Примаков – 32 %, это высший результат, выше нет никого, Лужков – 16 %, Путин – 1,5 %, Ельцин – 0 %. Я произношу это в эфире – Ельцин – 0 %. Мне звонит Березовский и говорит: «Звонила только что Таня Дьяченко, ну зачем ты папу, зачем папу? Ну, хорошо, Путин – 1,5 %, ну зачем ты папу полощешь, что 0 %? Ельцин же не собирается идти на выборы». Я говорю: «Да, но он правящий президент». – «Но не говори ты про этот ноль, – меня просит Таня. – Я умоляю, пожалуйста, но не говори ты про этот ноль!» Я говорю: «Тогда вы скажите Саше Ослону, ФОМ ставит его в опрос. В опросе есть фамилия Ельцин, скажите Саше, пусть он его уберет из опроса. Я при чем тут, я зачитываю опрос как есть». У Ельцина – 0 %, у Путина – 1,5 %, у Лужкова – 16 % президентский рейтинг, у Примакова – 32 %.

Вот с этого начинаем, ну, и понеслась.

В сентябре началась жесткая борьба двух телеканалов. Борьба за влияние, борьба за выборы, в конечном итоге – за судьбу страны. С 3 сентября, с четверга, меня берут на работу на Первый канал, а я не был на Первом канале уже полгода, потому что меня выгнали с Первого канала, как мне объяснили, по просьбе Примакова.

И вот я поступаю на работу 3 сентября, в четверг, 5 сентября, я вступаю и сразу же делаю «гребенку». Без моих комментариев я ставлю высказывания Лужкова: пять высказываний «за» и пять «против» Ельцина. «Россия, Ельцин, победа!», «Россия, Ельцин, свобода!» – кричит Лужков на Васильевском спуске, танцуя с Ельциным за плечи. «Россия, Ельцин – наше будущее!» – кричит Лужков у меня в видео и затем говорит: «Ельцин – глубоко больной человек, он не правит Россией, нами правят больные люди! Что это такое? Семья Ельцина проворовалась!» Я все это ставлю в «гребеночку». То есть он говорит одно – он говорит другое, он говорит одно – он говорит другое. Когда заканчивается «гребенка», я просто появляюсь в кадре и говорю: «Лицемер». Вообще больше ничего! И на самом деле это вызывает эффект разорвавшейся бомбы, ну, реально, просто – сносит мозг. Я понимаю, что до меня, как выясняется, Лужков был стерильным, в смысле ни один человек его не критиковал как будто, во всяком случае, на уровне телевидения его точно никто не критиковал, а он абсолютно к этому не готов. То есть он начинает страшно от боли кричать, и это, конечно, помогает. Если бы он просто промолчал, я бы не смог делать «пятнадцать серебряных пуль», потому что я сделал 15 программ, из них сохранилось, может быть, только 10, остальные утрачены.

«Пятнадцать серебряных пуль».

Как они были сделаны? Нами втроем, все мы трое участвовали в этих телепередачах: я, Лужков и Примаков. Дело в том, что по вторникам, после моей воскресной передачи, была программа «Лицом к городу», где Лужков на ТВЦ, на третьем канале, рассказывал про меня. Он рассказывал, какой Доренко подонок. Поймите, политик федерального масштаба со вторым в стране рейтингом влияния, с рейтингом влияния выше Ельцина и Путина, целый ч ас говорил на телевидении, какой Доренко подонок. Конечно, большей славы придумать было нельзя. Собянин не обладает такой славой, как Лужков тогда, но представьте себе, скажем, три Собянина три часа подряд кричат, что Доренко подонок. Вот это примерно одно и то же. Конечно, я это подхватил, я считал это прекрасным пасом. Причем надо сказать, что Лужков не сдерживается, он кричит слова, которые не подобает градоначальнику. Он кричит, что «с Доренко на одном гектаре не сяду!». Понятно, да? То есть он кричит слова, которые его изобличают как человека из простонародья и с неподобающей лексикой. А я каждое его слово препарирую, то есть я говорю: «А если я, например, был бы за Юрия Михайловича, то он сел бы со мной на одном гектаре? Ну а если бы я был близок к нему, сильно дружественно к нему, он сел бы со мной, может быть, даже на одной сотке? То есть получается, что вот Шаймиев, например, или, условно говоря, Музыкантский, Бирюков, какие-то люди к нему близкие – они какают с ним на 10 квадратных метрах, то есть как бы совсем вплотную прижимаются? То есть, если Лужков объясняет, что если он со мной на одном гектаре не сядет, то есть смысл в том, что чем ты к нему ближе, тем ближе ты с ним какаешь? Правильно, он же это говорит?»