— На нас напали дакойты, отец, — пояснила Ануша. — Майор получил пулю в плечо перед самым Калпи. — Она томно опустила ресницы. Ник подавил острое желание схватить девушку в охапку и утащить назад в комнату. Она явно что-то задумала. — Нас приютил мистер Роули, агент Компании. Он нашел доктора и оказал майору необходимую помощь. Хотя его жена отнеслась ко мне с неодобрением. — Ее глаза вдруг широко раскрылись. — О, ты не думаешь, что я буду… Как это называется? Скомпрометирована, если она об этом расскажет?

«Хорошая попытка», — подумал Ник и улыбнулся не менее фальшиво, чем она изобразила беспокойство.

— Джордж, не о чем волноваться. Я говорил и с Роули, и с доктором. Стоило мне только произнести твое имя, как они поклялись хранить молчание пожизненно.

— Очень на это надеюсь, — проворчал тот. — Но насколько тяжела твоя рана? Как только мы закончим, я позову доктора, чтобы он тебя осмотрел.

— Это вполне терпит до завтра. — Осмотра все равно не избежать, он слишком хорошо знал сэра Джорджа. — Все уже зажило. Мисс Лоуренс была так добра, что сменила мне повязку.

— Неужели?

— Майор проявил невероятную отвагу, — заметила Ануша. — На нас нападали и дайкоты, и королевская кобра, и приспешники махараджи, и тигры.

— Тигры?

— Мы видели один-единственный след. — Ник строго посмотрел на Анушу, которая упорно кромсала цыпленка незнакомым столовым прибором. — Людей махараджи ничего не стоило пустить по ложному следу. Дакойты — да, неприятность. К счастью, у нас были тренированные боевые кони.

— А королевская кобра? — Джордж улыбнулся, но в его голосе мелькнула тревога. Он не раз видел, как Ник в юности спасался на деревьях при виде змей, слишком хорошо знал, что того бросает в холодный пот при виде этих тварей.

— Майор был… — Голос Ануши прервался. — Он… спас мне жизнь и чуть сам не пострадал. Я думала, змея его укусила.

Весь елей исчез из ее голоса, от лица отхлынула кровь.

— Простите меня. Я так устала. Пойду к себе.

Она с тихим звоном положила столовый прибор, не дожидаясь помощи слуги, встала из-за стола и стремительно вышла из комнаты.

— Думаю, пришло время для полного отчета, — заметил Джордж, когда они вновь сели за стол. — И никаких купюр из ложной скромности, Николас, или я обращусь к Ануше за всеми подробностями.

Ануша прислушалась. Где-то вдалеке слышалась городская суета, остывая, потрескивал старый дом. О присутствии людей напоминали лишь шаги сторожа, обходящего его.

Девушка выскользнула из постели и, неверно оценив высоту кровати, невольно ахнула. Замерла, но в доме по-прежнему стояла тишина, и она выдохнула. Накинула на себя темный халат. Циновка на полу заглушала шлепанье босых ног, дверь тоже открылась без малейшего скрипа, спасибо маслу, которым она заблаговременно смазала петли.

Она вышла в темный коридор. Единственный свет исходил из маленькой лампы в ее руках, которую она прикрывала рукой. Тихая поступь тонула в громком храпе стражника у входной двери, тот даже не шевельнулся, когда она свернула к кабинету отца.

Там должен быть сейф, карты и свежие газеты с рекламными предложениями морских перевозок. Снаряжение, которым ей сейчас не воспользоваться, но его надо заранее отыскать. Интересно, трудно ли будет открыть сейф? Ануша толкнула дверь и обнаружила, что кабинет не заперт. Она вошла внутрь.

Здесь все оставалось точно так, как ей помнилось со времен детства. По субботам она приходила в кабинет к папе — к отцу, — чтобы посидеть у него на коленях и получить серебряную блестящую рупию, которую можно потом потратить на базаре во время прогулки с индийской няней.

Ануша села в большое отцовское кресло, и перед глазами поплыли воспоминания: яркий свет заливает комнату, слышится смех отца, она, совсем маленькая, показывает ему свои детские пустячки, конфеты, игрушки.

Слабость. Снисходительное отношение к ребенку — вот что это такое. Сейчас она уже взрослая. Дочь, ставшая для отца предметом владения и торга, который, правда, подпорчен смешанной кровью и незаконнорожденностью. Ануша сняла с полки бухгалтерские книги в кожаных переплетах и увидела тяжелый железный сейф. Точно там, где ей помнилось. Она никогда еще не пыталась открывать такую громадину, и для этого явно понадобится что-то внушительнее шпильки.

— Это что, неотложное желание посетить вечерний базар? — поинтересовался тихий голос у нее за спиной.

Ануша резко обернулась. Привалившись спиной к двери, за ней наблюдал Ник. Как ему удалось ее отыскать, пройти в комнату и прикрыть за собой дверь, так что она не услышала?

— Я хотела посмотреть, нет ли здесь сейфа для моих драгоценностей.

— Лгунишка, — мягко произнес Ник. — Это в три-то часа ночи?

— Я не могла заснуть. Как тебе удалось услышать меня?

— Я наблюдал за тобой.

— Откуда?

Она наконец немного успокоилась и разглядела детали. На Нике был тяжелый халат из черного шелка с поясом, в треугольном вырезе на груди виднелась светлая кожа и завитки волос. Ноги босые, длинные волосы рассыпались по плечам.

— Из своей спальни, — ответил Ник.

— Ты здесь и ночуешь?

— Я живу здесь. Мои покои в задней части дома.

— Там были женские покои, — безжизненно произнесла Ануша. Комнаты, где они с mata прожили целых двенадцать лет.

— Да. Когда вы уехали, Джордж переоборудовал часть помещений для меня. Мне оттуда видно твое окно и проникающий сквозь жалюзи свет.

Не успели они с матерью уехать, как он тут же занял их территорию, заполнил образовавшуюся пустоту.

— Ты за мной шпионил.

Пытаясь выиграть время. Ануша вернула бухгалтерские книги обратно на место и выровняла стопку.

— И по-моему, это было довольно мудро. Я прав?

Она уже подзабыла, что он может передвигаться бесшумно, как дым. Только она повернулась, и вот он уже так близко, что чувствуется знакомый аромат его кожи с приправой чего-то нового. «Должно быть, это мыло, которым он мылся на ночь», — подумала Ануша. От этого внезапного появления и близости у нее закружилась голова.

— Ну, ты же не можешь не спать все ночи напролет, — все-таки удалось ей выговорить.

— Зато могу поставить у твоей двери одного сторожа и посадить под окно другого. Кто знает, насколько мстителен махараджа? Тебе нужна надежная защита.

— Едва ли ты веришь в исходящую от него опасность, — усмехнулась она.

— Не верю. Но твой отец поверит, если я подскажу ему эту мысль.

— Значит, ты его шпион и мой тюремщик.

— Я твой друг, Ануша. Жаль, ты мне не веришь.

Ник придвинулся ближе. Мерцающий свет играл тенями у него на лице, золотил волосы и придавал взгляду таинственность. Воздух внезапно сгустился, и ей стало трудно дышать.