на корабле русской эскадры он покинул Австралию и в сентябре прибыл в Санкт-Петербург, где получил аудиенцию у императора. В живой беседе с царем он заинтересовал его идеей русского протектората над Папуасским Союзом. А начинать это большое дело Маклай предлагал опять же с самого малого, с создания на Новой Гвинее станции для снабжения судов водой, топливом и провизией.

Император приказал внимательно изучить такую возможность и для этого отправил в Индонезию корвет «Скобелев» капитан-лейтенанта В. В. Благодарёва. Сперва они должны были зайти в Сидней, а оттуда с Миклухо-Маклаем в Новую Гвинею. Было дано поручение на месте изучить все обстоятельства и тщательно картографировать интересующие нас побережья. И вскоре туда же направили крейсер «Африка» капитан-лейтенанта Е. И. Алексеева, на нём в Новую Гвинею отправился контр-адмирал Н. В. Копытов для личного изучения всех обстоятельств возможного будущего большого дела. Разумеется, все держалось в тайне, ведущие колониальные державы не должны были ничего знать.

К большому сожалению Миклухо-Маклая, у адмирала Н. В. Копытова сложилось вполне отрицательное мнение о его идее. Военный специалист не нашел там больших выгод для России, а усмотрел немалые затруднения и опасности. Но великий путешественник не расстался со своими мечтами, и в 1883 году он вновь имел встречу с императором и сообщил ему немало интересного о событиях на дальнем Юге. В частности, он сказал об аннексиях, предпринимаемых голландцами в Индонезии и о создании их сильных опорных баз в ключевых пунктах этой островной страны. А также о том, что на Юге создается новое независимое государство. Оно будет очень значительным, это Австралийские Соединённые Штаты. То есть политическая карта дальнего Юга очень существенно меняется, и Россия может опоздать к разделу туземных «ничейных» территорий!

Царь не оставил это без внимания. Была создана правительственная комиссия по изучению вновь поднятого вопроса. С материалами знакомились все заинтересованные министерства. И мнение было отрицательным. Однако царь не спешил подписать их документ. И к этому делу возвратились вновь. Однако и на этот раз вердикт и министерств и комиссии оказался отрицательным. После этого 9 января 1887 года царь принял окончательное решение: «Считать это дело законченным. Миклухо-Маклаю отказать».

Но… Но император сознавал, что России очень желательно где-то на Юге иметь хотя бы один собственный военный порт! И об этом неоднократно заявлял С. Ю. Витте. Думал и об Индонезии, и о Южной Америке, и об Африке. И дело даже приняло практический оборот. Но не со стороны государственной, а со стороны совершенно частной и даже в немалой мере авантюрной инициативы. С нею выступил человек достаточно темного происхождения и неблагородных приемов, некто Николай Ашинов. С группой своих сторонников он в 1889 году высадился в Абиссинии в местечке Сагало и основал там русскую колонию. И успешно завел отношения с абиссинскими властями.

Александр III заинтересовался создавшимся положением, обратился за консультациями к морскому министру адмиралу И. А. Шестакову, ведь царя не покидала мысль о южном незамерзающем русском порте, а вслед за этим и о создании русско-африканской компании. И в целом он был очень благосклонен к «нашей» африканской инициативе. Но поддержке её решительно помешала перспектива близких союзнических отношений с Францией (инициатива Ашинова встревожила французов!) А к тому же царь получил достоверную информацию о том, что «африканец» Ашинов весьма нечист на руку, да и ответственность этого человека далека от хорошей. Конечно, у Александра III, отличавшегося высокой порядочностью, сложилось крайне отрицательное отношение к ашиновскому начинанию. И он отказался поддержать это «африканский проект».

Тем временем Франция действовала предельно решительно: она послала в Сагалово свою эскадру и провела бомбардировку русской колонии. Узнав о расстреле ашиновского порта, Александр III сказал об Ашинове предельно грубо, что «этот скот получил только то, чего заслужил». И велел всех колонистов доставить в Россию и этапным порядком разослать по домам.

Вот так и закрылась последняя страница едва начатой реализации возможных русских интересов на дальнем Юге. Россия не стала колониальной державой, и это одних россиян обрадовало, а других опечалило. Опечаленные сетовали и в этом случае на нерешительность и «бесцветность» русской мировой политики, а обрадованные заявляли, что православному государству негоже искать выгоду от рабского труда нечестивых туземцев.

Мы не решимся указать, кто из них был более прав, но всё сложилось так, как сложилось. А как складывались русские дела на Востоке?

Конкистадоры и востоковеды

(от Монголии до Тибета)

Может быть, в своей международной политике Александр III нигде не был столь осмотрителен и неспешен, как на Востоке. Никак нельзя говорить, что эти сопредельные России громадные территории никак не интересовали и не привлекали царя. Напротив! Он придавал величайшее значение сибирской и дальневосточной частям империи, очень заботясь об их заселении русскими людьми, и об устройстве там железнодорожного сообщения, и всей современной цивилизованной жизни. А вот территориальное расширение государства в тех направлениях он не находил ни разумным – ни необходимым.

Кажется, он ясно сознавал, что его государство ещё не успело надлежаще освоить и «переварить» даже те бескрайние пространства, что у него уже есть, и для него главной задачей было именно глубокое и надёжное освоение имеющегося, а не приобретение нового.

И это вовсе не означает, что Россия при нём вовсе не обращала внимания на сопредельные народы и страны. Как раз наоборот – при Александре III исследования далёких восточных сопредельностей весьма активизировались, и русские экспедиции в те края приобрели едва не системный характер! Они проникали в Китай, Монголию, Синьцзян, Тибет… И нет необходимости отмечать, что у всех этих экспедиций имелись цели и не только сугубо гуманитарные, но и разведывательно-военные. Внимательное картографирование, знакомство со стратегическими и тактическими важными объектами, оценка боеспособности гарнизонов и армий – всё это обязательно входило в круг серьёзных занятий тогдашних русских экспедиций. И, в первую очередь, это было свойственно экспедициям Пржевальского. В них всего ярче проявился характер военных исследований и, мы бы сказали, дух колонизаторства огромных территорий вплоть до Тибета и… Индии!

Темой нашей книги не является обзор всей русской исследовательско-разведовательной деятельности в дальней Азии и на Востоке, мы ведём речь о главных направлениях и свойствах восточной политики нашей страны при Александре III. А потому остановим своё внимание на политической значимости двух главных востоковедов России – Н. М. Пржевальского и Э. Э. Ухтомского.

…Пржевальский прекрасно известен современным россиянам и потому наше обращение к его трудам будет не слишком пространным. А вот Эспер Эсперович Ухтомский забыт соотечественниками основательно, и нам, очевидно, следует сказать о нём, по возможности, полней и понятней. Но начнем с Пржевальского.

Эта яркая сильная натура, кажется, была из такого ряда людей как Колумб и Магеллан,