Он всегда заявлял, что научное познание финансового дела должно обретать реальное применение в практической деятельности, и сам был убедительным примером таких успехов.

Напомним, что к дням начала правления Александра III уже разгорелась горячая дискуссия о способах стабилизации российской экономики. Те люди, кого наша историческая наука непременно называла консерваторами (хотя насколько справедливо такое именование?), требовали расширить государственное участие в хозяйстве страны, усилить контроль за крупным предпринимательством, выкупить в казну частные железные дороги, ввести винную и табачную монополию. (Уважаемый читатель, это вам не напоминает призывы лучших нынешних экономистов – государственников, в частности, Сергея Глазьева, о необходимости национализировать ведущие направления промышленности и торговли?)

Иван Алексеевич Вышнеградский являлся одним из крупных русских предпринимателей, обладателей более чем миллионного состояния. Но это был убеждённый и последовательный представитель отнюдь не компрадорской, a у истинно национальной буржуазии, для которой интересы государства и нации оказывались выше интересов личной выгоды. И он постоянно заявлял о неисчерпаемости внутренних ресурсов России и о будущем её экономическом процветании.

Со статьями по этой тематике Иван Алексеевич часто выступал в газете «Московские ведомости» М. Н. Каткова. В такой гражданской деятельности его всегда поддерживал давний друг императора князь В. П. Мещерский. Александр III не мог не обратить внимания на систематические выступления Вышнеградского, императора очень привлекали смелые суждения ученого о роли государства в национальном хозяйстве и его не менее смелые взгляды на будущие хозяйственные успехи России.

Человек, прекрасно соединявший в своих трудах блестящий разум ученого и крепкий деловой почерк практика – капиталиста, виделся императору самым лучшим примером полезных трудов для развития Отечества.

И император сперва поручил Вышнеградскому подготовить доклад о способах преодоления финансового расстройства в России, а потом назначил ученого министром финансов Российской империи. Разве не замечательно это решение царя, привлекшего на этот пост в одном лице ученого, капиталиста, гражданина?

И Вышнеградский полностью оправдал надежды. Этот миллионер стал решительно осуществлять программу национализации своих доходных отраслей русского хозяйства. Приверженец глубокой веры в неисчерпаемость ресурсов страны, в правильность не олигархической, а именно национальной экономики и введения сильных таможенных барьеров для её защиты. Новый министр проявил себя как один из лучших деятелей своей эпохи.

Принимая Министерство финансов, Вышнеградский ясно понимал, что для модернизации всего хозяйства России необходим обширный достаточно постоянный рынок для займа. Острые торговые и политические противоречия с Англией и Германией не позволяли осуществить надежное финансовое взаимодействие с деловыми кругами этих стран. Оставалась Франция, возрождающаяся после войны с Германией и ищущая политической поддержки. Движение в её сторону и началось. Первый русский заем в июне 1888 года во Франции составил 500 миллионов франков и стал решающим шагом в политической финансовой переориентации Российской империи.

Теперь отношения с Германием и Францией уравнивались, наступила эпоха финансовой независимости, позволяющая развертывать политическую деятельность государства с большой самостоятельностью.

Коли Россия находила во Франции финансовую опору, давая ей взамен опору политическую, то ещё сохранявшаяся экономическая связь её с Германией обеспечивала европейский мир даже лучше, чем какие-либо писаные соглашения или какие-либо личные желания благомыслящих людей.

А внутри самой России громадный прилив иностранного капитала давал возможность решительно перестроить денежное обращение, направить средства на генеральные важные стратегические цели. И, в частности, произошел переход от частного к государственному железнодорожному строительству. Питаемые государственными заказами металлургические заводы чувствовали себя вполне комфортно, они обрели высокую доводимость, и это вновь привлекло французский и бельгийский капиталы. И в целом наступила эпоха очень высокой экономической конъюнктуры. Железнодорожное строительство оказывалось тем звеном, за которую удалось вытащить «цепь» экономики. Оно перерастало в мощную хозяйственную политику. И не только в хозяйственную!

Железнодорожная политика в движении на Восток – это могущественное орудие как наступления, так и обороны. Она была разработана и начата при Александре III, и она открывала пути к Китаю, Персии, Афганистану.

Как мы уже сказали, хозяйственная политика прокладывала дорогу к политике международной. Именно тогда и благодаря ей, возник персидский вопрос. Россия закрыла международный транзит через Закавказье и закрыла в Батуме порто-франко и этим решительно обеспечила своим товарам монопольный рынок в Персии.

Что дальше? Оставаться Персии бездорожной или строить дороги? Французы поддержали русские интересы в Персии, и возникла идея строить трансперсидскую дорогу до Индийского океана. Идея красивая и увлекательная, но Александр III проявил осторожность, не желая дразнить Англию.

Политические и экономические интересы возникли и в Монголии и в китайском Туркестане. А строя Транссиб на Балканах Россия не создавала острых противоречий с этим соседом. Россия поддерживала Китай, спасая его от гибели, а за это приобрела право соединить наш телеграф с китайским, создала русско-китайские банки и получила железнодорожные концессии в Маньчжурии. Вот так железнодорожное строительство превратилось в большую и выгодную международную политику. Активная финансово-хозяйственная деятельность давала свои плоды и, очевидно, можно считать, что к концу 1880-х годов в России завершался первый период создания капиталистического хозяйства, сменившего хозяйство крепостническое. То есть произошел период первоначального наполнения.

Вышнеградский сумел добиться много: повысил налоговые поступления в казну, покончил со сверхсметными ассигнованиями, конвертировал часть государственного долга, упорядочил железнодорожное хозяйство, активизировал торговый баланс. И в результате постоянной научно-обоснованной экономической политики бюджет страны избавился от дефицита, а Россия обрела очень значительный запас золота (нам здесь будет уместно вспомнить, что такую же финансовую политику в обнищавшей Португалии провел профессор Салазар, научивший страну жить по средствам и на этом выстроивший её хороший достаток).

Все эти труды и успехи И. А. Вышнеградского уверенно вели государство по пути создания подлинно национальной экономики. Например, наши протекционистские тарифы 1891 года не имели равных в Европе по степени защиты своих производителей. И ещё в 1889 году Вышнеградский ввёл государственную монополию на железнодорожные тарифы. Хочется отметить, что для хозяйства России финансовая политика, проводимая Вышнеградским, Бунге и Витте, была глубоко оздоровительной и укрепляющей её положение в мире.

Эти выдающиеся экономисты обрели успех в своей деятельности, благодаря твёрдой и неуклонной поддержке императора. Витте писал об этом: «Александр III сознавал, что Россия может сделаться великой лишь тогда, когда она будет страной не только земледельческой, но и страной промышленной, что страна без сильной обрабатывающей промышленности не может быть великой… Он неизменно настаивал на введении протекционистской системы, благодаря которой Россия ныне обладает уже значительной развитой промышленностью и недалеко то время, когда Россия будет одной из величайших промышленных держав».

…Твердость курса на развитие собственного российского хозяйства не изменяла Александру III на протяжении всего времени его правления. Но означает ли это, что в обществе в тот период стихли дискуссии о методах и способах ведения хозяйственной жизни? Нет, они не могли стихнуть уже потому, что и всей