– Сочувствую. В мои времена, когда я опером работал, подобное еще не практиковалось.

Участковый снял фуражку, промокнул лоб носовым платком.

– Вот и получается, как в той загадке – без окон, без дверей, полна жопа огурцов. Это про такую вот избушку и сказано. Если бы не трактор с разбитыми стеклами, который у поселка бросили, я бы сюда и не приехал. На хрен оно мне надо? Сперва подумал – еще скирду с соломой подожгли, раз огонь полыхает. А проехал, вижу, бог миловал. Тоже твое счастье. Значит, так, учти. Если что, мне раз плюнуть – оформить массовые беспорядки. Мол, твои душманы чего-то там между собой не поделили. Это уж придумать несложно. Ну, и перемолотили один другого. Заодно и нанесли ущерб чужому имуществу. И поджог совершили. Солома-то, вижу, сгорела. И ворота в сарай выломаны. А его, между прочим, какая-то фирма у местного алкаша арендует. Сарай по бумагам даже не выкуплен.

– Понятное дело, что все таким образом повернуть можно, – согласился Ларин.

– У меня к тебе предложение, – участковый надел фуражку. – Вы тут все последствия «вселенской катастрофы» ликвидируйте, чтобы было, как раньше. Ворота, там, на место повесьте. Кровь зельем забросайте. И сваливайте отсюда. А я постараюсь на это глаза закрыть, если получится. Лады?

– Лады. И это все?

– Ты же человек сообразительный и не только на себя работаешь. У твоих хозяев на всякий форс-мажор есть НЗ… – произнес участковый и замолчал.

Андрей прекрасно понял, о чем идет речь. Ведь все жалобы участкового на свою тяжелую долю, с одной стороны, были правдой, а с другой – если бы он захотел, мог бы прикрыть эту «гостиницу». Ведь с зарегистрированных в ней сорока пяти нелегалов имел и он, и местные власти.

Ларин полез в карман и вытащил сигаретную пачку.

– Угощайтесь, Михаил. Сам-то я курить бросил, но так, для хороших людей ношу.

В глазах у милиционера появилось недоумение и обида.

– Так и я не курю. И вообще, что ты мне такое предлагаешь? То, что ты раньше в милиции служил, от ответственности перед законом не освобождает.

– А вы угощайтесь-угощайтесь, – настаивал Ларин, поражаясь недогадливости пожилого милиционера. – Всю пачку берите. Я же сказал – сам курить бросил, – Андрей приподнял ногтем крышку картонной пачки.

Наконец-то до участкового дошло, он заглянул внутрь и тут же расплылся в довольной улыбке. Вместо сигарет в пачке виднелись скрученные в трубочки четыре тысячные купюры.

– Если хороший человек угощает, можно и взять, – пачка исчезла в нагрудном кармане милицейской формы. – Эх, работенка у нас с тобой, Андрюха, – сказал участковый и сплюнул в траву. – Но делать-то ее кому-то надо. Каждый теперь крутится, как может. Думаешь, мне приятно? То-то и оно. Так что порядок тут наведи, и можешь ехать.

– Порядок наведем. Человек десять с целыми руками-ногами найдутся. Но и у меня к вам встречная просьба есть.

Участковый мгновенно напрягся.

– Мы ж с тобой обо всем договорились.

– Когда бойня началась, человек десять в лес рванули. Пока так и не вернулись. Может, заблудились, дороги не найдут. А мне утром ехать. Паспорта их при мне. Если в участок заберут – вы уж пособите, чтобы они по назначению попали, – Андрей порылся в карманах и нашел визитку Хайдарова с телефоном московского офиса. – Туда и направляйте, а то они адреса не знают. Сегодня только прилетели.

– Это не вопрос. Мне «снежные люди» в лесу не нужны.

Михаил с чувством пожал руку Ларину. Но затем его взгляд вновь сделался строгим. Он заметил, что дверца у внедорожника неестественно заломана к переднему крылу. Участковый подошел, заглянул внутрь – присвистнул, разглядывая пустую рулевую колонку, из-под которой торчали обрывки проводов. Сам руль лежал на сиденье.

– Это кто ж его так? Какую ж силищу иметь надо? Ты, что ли? Не похоже.

– Есть у меня один богатырь, – неохотно признался Андрей.

– Ни хрена себе! А еще некоторые говорят, что нам азиатов бояться нечего… Мол, мелкие и дохлые. А я тебе так скажу – они как звери. Лучше б и не смотрел. Теперь до утра всякая дрянь сниться будет…

Участковый сел на мотоцикл. Вспыхнула фара, ее свет прошелся по сидящим под стеной сарая гастарбайтерам. Чужаки напряженно смотрели на милиционера. Ведь его приезд в их понимании не мог остаться без последствий. Они зашевелились, лишь когда мотоцикл покатил к поселку.

Из сарая выбрался водитель «Икаруса», дернул Андрея за рукав.

– У меня, между прочим, два стекла разбили. Каждое по сто баксов стоит. Можно, конечно, бэушные взять, на свалке таких машин хватает. Тогда по семьдесят обойдутся. Но еще установка денег стоит.

– Расплачусь, не беспокойся.

– Не сомневаюсь, мужик ты нормальный. Я просто напоминаю, а вдруг забудешь?

Ларин и в самом деле не бросал слов на ветер. Все, о чем просил участковый, было пунктуально исполнено. Машину с оторванным рулевым колесом закатили в сарай, навесили сорванные ворота, кровь с травы смыли водой из колодца.

К рассвету возле «гостиницы» уже ничто не напоминало о разыгравшейся ночью драме. Лишь ветер носил голубиные перья, но с ними уже ничего нельзя было поделать.

Солнце еще не поднялось из-за горизонта, лишь край неба окрасился багрянцем – а древний «Икарус» уже выезжал на Симферопольское шоссе. Ветер врывался в салон через выбитые стекла, не помогали и прикрученные вязальной проволокой занавески.

Ларин сидел в кресле экскурсовода рядом с водителем и смотрел на бегущую под колеса автобуса разметку. С каждой минутой расстояние до Москвы сокращалось. Пленный «татаро-монгол», набычившись, изредка шевелился на заднем сиденье, втиснувшись между сумками гастарбайтеров. Руки, стянутые проволокой, прикрывала куртка. В его услугах пока не нуждались. Вот после Кольцевой его уже ждала работа – показывать дорогу к офису фирмы-конкурента.

Бессонная ночь не прошла даром. Андрей закрыл глаза и задремал, продолжая сжимать в руках лежащую на коленях завернутую в мешковину тяжелую самодельную бейсбольную биту.

Бродячий кот с обгрызенными другими котами в уличных схватках ушами напустил на себя миролюбивый вид, хрипло замурлыкал и принялся тереться о ножку лавки.

– Тварь ты хвостатая, нечего мне тебе дать, – Ларин отодвинул кота ногой.

Тот понял, что ничего ему не обломится, залез в детскую песочницу, справил нужду и принялся лапами загребать песок.

Вот уже битый час, как Андрей с Танголом сидели в одном из окраинных московских дворов. Между ними на лавочке по-прежнему находился в плену «татаро-монгол». Убежать он не мог. Колено с выбитой чашечкой уже распухло так, что даже джинсы натянулись. Чтобы не привлекать внимания редких прохожих, проволоку на руках по-прежнему прикрывала куртка. Глядя со стороны, могло показаться, что трое мужчин просто отдыхают во дворе. Возможно, слишком рано приехали в Москву по делам и теперь ждут, когда начнется рабочий день.