Две бутылки мутноватой воды бухнулись оземь. Васька упала на колени перед циновкой, ухватила яблоко и с хрустом откусила половину:

– Вкуснотища! – прошептала она. – А правда, что раньше яблоки везде…

– Не наглей! – шепнул Диск. – Говори на жестуно!

Васька закатила глаза и сказала, отчетливо, как на уроке, выделяя руками каждую хирему:

– «Вкусно! Раньше Я-Б-Л-О-К-И везде росли, да?»

– «Да».

Диск бросил в принесенную Васькой бутылку таблетку пантацида, разболтал и разлил воду по кружкам. Васька съела три яблока и принялась за изюм. Диск протянул ей свинину.

– Фу, – прошептала Васька, оттолкнув мясо.

– «Надо есть М-Я-С-О!» – показал Диск.

– «Гадость! Соли много!»

– «Ешь и не думай».

Она рвала мясо крепкими зубами, глотала не жуя, обильно запивая, изображая, что кусок вот-вот пойдет назад. С ненавистью проглотив мясо, Васька принялась за сухари и кукурузу. На взгляд она ела очень прилично, чинно выпрямив спину, аккуратная, что твоя принцесса. Сидевшие неподалеку путники, глухие, как практически все люди на Земле, видели благовоспитанную девочку лет шестнадцати. Но эта девочка хрустела, хлюпала и чавкала – нарочно, чтобы досадить Диску за то, что заставил есть ненавистную солонину. Диск смотрел на нее прищурившись, тщательно пережевывая жесткое мясо. Васька всегда была с норовом, но вот эта манера, доставать Диска, появилась совсем недавно.

– «Всё. Пойдем на С-В-А-Л-К-У, папочка?» – показала Васька.

– «Сейчас», – ответил Диск.

Васька выдернула из тележки свою «потрошильную сумку», в которой, кроме инструментов для раскурочивания техники, лежала рогатка и две пригоршни стеклянных шариков. Сунула в сумку бутылку с недопитой водой и вышла из тени шатра в пышущий жаром день. Дети, родившиеся после «Дня Крика», гораздо лучше переносят жару, чем старпёры. Диск неспешно доел свой обед, ополоснул лицо водой, поднялся и проверил припасы. Мяса хватит еще дня на три. Кукурузная мука, сухари, изюм, сахар. Неприкосновенный запас: три банки тушенки, плитка горького шоколада, бутылка спирта. Пока нормально. Люди, путники и аборигены, устраивались на сиесту. На него никто не обращал внимания. В оазисах не воровали, но серая отметка на карте настораживала, не зря же ее поставили. Диск подкатил тележку к одному из бетонных столбов и приковал ее стальной цепочкой. Он достал из тележки «быстрый рюкзак» и повесил его на спину.

По пути к свалке они сделали крюк через насосную станцию. Косенькое здание, сложенное из саманного кирпича, с батареей разномастных фотоэлементов на проржавевшей крыше. В тени насосной станции был сколочен дощатый помост. На нем, свесив ноги, сидели пятеро парней в джутовых мешках черного цвета. Диск неприятно удивился – у всех пятерых уши были купированы. После эпидемии шестидесятого года уши людям годились разве что для ношения серег, но вот так их резать… Васька взяла Диска под руку. Один из безухих, рыжий верзила, пристально посмотрел на Ваську, а потом опустил взгляд на ботинки Диска.

– «Здравствуйте», – потряс ладонями Диск.

Парни не удостоили его ответом, надменно задрав головы. Интересно. Диск отворил дверь насосной и заглянул внутрь. Ржавый, на ладан дышащий насос, покрытые бурыми потеками трубы, косые лучи, падающие сквозь световые окна в потолке на осклизлые плитки пола.

– Смотри чего, – прошептала Васька.

Насосная была плотно заставлена пляжными шезлонгами, панцирными койками и какими-то древними плюшевыми топчанами. Диск разглядел даже зубоврачебное кресло с сияющей плевательницей сбоку. В каждом шезлонге, койке и кресле лежали женщины в черных джутовых мешках. И все они, сколько разглядел Диск, были беременны.

Вдруг перед ним вырос дед очень сурового вида. Уши у деда были на месте – два волосатых пельменя. На нем была древняя пехотная фланка со следами отпоротых нашивок и какие-то невразумительные брюки:

– «Вода с другой стороны», – показал дед.

– «Спасибо. Рынок есть?»

– «Есть что менять?» – оживился дед.

– «Да».

– «Покажи».

– «Сначала ты».

Дед поджал губы, глянул через плечо Диска на безухих, почесал подмышку, вдвинулся внутрь насосной и затворил дверь. Диск услышал, как внутри лязгнул засов. Он повернулся к парням. Тощий юноша с впалой грудью ткнул пальцем в ботинки Диска и поднял вверх большой палец. Ну а что? Отличные трекинговые ботинки, мембранная ткань, адаптирующаяся подошва, терморегулятор. В последнее время ботинки много кому нравились, поэтому Диск демонстративно носил охотничий нож, а в рюкзаке хранил десяток остро наточенных сварочных электродов. Диск улыбнулся Тощему, и они пошли в сторону свалки. Сзади раздался звук плюхи – Рыжий съездил по сопатке Тощему и принялся яростно что-то ему объяснять, размахивая своими граблями. Диск подумал, что всё хуже понимает жестуно молодых.

– Зачем им уши отрезали? – прошептала Васька.

– А может, они сами их себе отрезали? – ответил Диск.

– Бедненький… – прошептала Васька.

– Кто именно?

Васька не ответила, до свалки они добрались в молчании, но среди раскуроченного, проржавевшего железа девочка сразу взбодрилась.

– Я тебе свистну, если что, – прошептала она и ускакала за пирамиду, сложенную из холодильников, чугунных ванн и радиаторов – похоже, что раньше на этом месте стоял многоэтажный дом из биобетона.

Диск увидел впереди танк и направился к нему, а вдруг случилось чудо и аборигены не добрались до аптечек? Это был ЧТ-12, «Черепаха Тортилла», настоящий монстр на двух спаренных гусеничных траках, предназначенный для взламывания государственных границ и ведения боя с применением тактического ядерного оружия. Принят на вооружение в сороковом, когда стало совершенно невозможно и дальше дружить с Китаем.

– Эвона куда пришлепал, – прошептал Диск.

Он выдернул специальную подножку и забрался на броню. Стопятидесятимиллиметровая пушка смотрела на оазис, а на дульном тормозе сидела огромная ворона и нагло смотрела на Диска своими бусинками. Забираясь в башню, Диск вспомнил, что «Тортиллы» стояли в ангаре, которым командовал капитан Рогозин по кличке «Порвали два баяна». Аборигены выпотрошили танк основательно, что там аптечки – снято было всё, что можно снять без использования автогена. Он выбрался наружу, сел в жиденькой тени вентиляционного колпака и посмотрел по сторонам.

За оазисом торчала из пустынного марева в бледное небо божница. Однажды Куб раздобыл динамита, и они потратили несколько часов, минируя такую же божницу. Бабахнуло так, что даже глухие вздрогнули, да только всё было напрасно – ничего с той божницей не стало, даже не покачнулась.

Справа, не очень издалека, раздались мерные удары молотком – Васька до чего-то добралась. Ворона сказала: «А-а-р!», снялась с места и тяжело полетела. Интересно, а подействовал ли на них «Крик»? На собак подействовал, а вот на ворон? Отчаянно захотелось курить – Диск вдруг снова вспомнил, как оно было пятьдесят лет назад.