Это пророчество оказалось самореализующимся: люди начали волноваться о муниципальном финансовом кризисе с той минуты, как слова вылетели из уст Уитни. На следующий день резко упал рынок муниципальных облигаций. Падение продолжалось на протяжении всего последующего месяца. Поскольку рынок так сильно упал, а прогноз Уитни получил такое широкое освещение, инвестиционные менеджеры, которые склонили клиентов к покупке муниципальных облигаций, почувствовали необходимость в привлечении дополнительных специалистов для анализа штатов и городов, с тем чтобы доказать ее неправоту. (Один из них назвал это «Закон о полной занятости Мередит Уитни, аналитика рынка муниципальных облигаций».) В финансовых кругах родился новый вид литературы, призванный убедить читателей в том, что Мередит Уитни не ведала, что говорила. Она была беззащитна перед такими обвинениями: до момента появления на передаче 60 Minutes она, насколько всем было известно, не имела никакого опыта в области американских муниципальных финансов. Многие статьи, содержащие критику в ее адрес, указывали, что она дала слишком конкретный прогноз (целых 100 дефолтов в течение года]), который не сбылся. (Пример заголовка Bloomberg News: МЕРЕДИТ УИТНИ ТЕРЯЕТ ДОВЕРИЕ: КОЛИЧЕСТВО ДЕФОЛТОВ ПО МУНИЦИПАЛЬНЫМ ОБЛИГАЦИЯМ СОКРАТИЛОСЬ НА 60 %.) Вихрь, поднятый кратковременной паникой на рынке, затянул каждого, кто имел хоть малейшее отношение к муниципальным финансам. Беспристрастный, сдержанный, здравомыслящий центр Center on Budget and Policy Priorities из Вашингтона даже выпустил заявление, где указывал, что создалось «ложное впечатление, что необходимо срочно принимать решительные меры во избежание неминуемого обвала финансового рынка». В новостях это прозвучало как ответ Мередит Уитни, поскольку она была единственным человеком в поле зрения, которого можно было обвинить в таком предсказании.

Но она говорила совсем не то: ее слова искажали, чтобы легче было подвергать нападкам смысл высказывания. «Она хотела сказать о самоуспокоенности рейтинговых агентств и инвестиционных консультантов, утверждавших, будто нет причин для беспокойства», – сказал представитель 60 Minutes, который специально для меня просмотрел запись интервью, чтобы убедиться в том, что я услышал именно так, как это следовало понимать. «Она говорит, что есть о чем беспокоиться и что это станет очевидно каждому в ближайшие 12 месяцев».

Как бы то ни было, Мередит нашла болевую точку американских финансов: опасение, что американские города не смогут вернуть занятых денег. Рынок муниципальных облигаций, в отличие от рынка облигаций американского правительства, отличался пугливостью. Американские города и штаты были восприимчивы к тем же превратностям судьбы, которые вынудили Грецию обратиться за помощью в МВФ.

Чтобы посеять сомнения и поднять стоимость заимствования для штатов и городов, оказалось достаточно было слов женщины, не имевшей авторитета на рынке муниципальных облигаций. Поразительный факт: она ничем не подкрепила свое утверждение. Ранее она написала объемный, подробный анализ финансового состояния штатов и муниципалитетов, но никто, кроме горстки ее клиентов, не имел понятия о его содержании. «Если бы я был по-настоящему мерзким парнем из хедж-фонда, – поделился со мной один менеджер хедж-фонда, – я бы развалился в кресле и сказал: “Это стадо скота, которое легко поддается панике”».

То, что Мередит Уитни пыталась рассказать, было интереснее того, в чем ее пытались обвинить. В действительности ее не очень сильно волновал рынок муниципальных облигаций или сколько городов могли обанкротиться. Рынок муниципальных облигаций – это унылое болото. Как она выразилась: «Кому интересен этот вонючий рынок муни-бондов?» Единственная причина, по которой ее занесло на этот рынок, была связана с попыткой рассмотреть национальную экономику США как совокупность региональных экономик. Для понимания региональных экономик ей необходимо было понять возможные линии поведения органов управления штатов и муниципалитетов, а чтобы это понять, ей пришлось разобраться с их финансами. И она целых два года изучала финансы штатов и местных образований. «Я не собиралась этого делать, – сказала она. – Никто из моих клиентов не просил об этом. Просто мне самой нужно было это понять. Все началось с вопроса: почему оценки ВВП такие высокие, когда штаты, которые во время бума опережали по показателям американскую экономику в целом, теперь отставали от нее – а они составляли 22 % этой экономики?» Это был хороший вопрос.

В 2002–2008 гг. долги штатов росли, как и долги их граждан: уровень задолженности штатов как группы почти удвоился, а расходы выросли на две трети. В то время также наблюдалось систематическое недофинансирование пенсионных планов и других будущих долговых обязательств на общую сумму около $1,5 трлн. В то же время пенсионные средства, которые они отложили, были вложены в еще более рискованные активы. В 1980 г. только 23 % пенсионных денег штатов были вложены в фондовый рынок; к 2008 г. этот показатель вырос до 60 %. В довершение почти все пенсионные фонды утверждали, что смогут заработать 8 % на вложенных деньгах, в то время как Федеральная резервная система обещала сохранить процентные ставки на нулевом уровне. Манипуляции с недофинансированными планами медицинского обслуживания, снижение федерального финансирования штатов и уменьшение налоговых поступлений в связи с ослаблением экономики – вот откуда такие дыры на триллионы долларов. Ликвидировать их можно было одним или двумя путями: резким сокращением финансирования публичных услуг или объявлением дефолта – или же тем и другим. Она считала дефолт маловероятным, по крайней мере на уровне штата, потому что штат может вытянуть деньги из городов и расплатиться по своим облигациям. Городам же придется особенно трудно. «Пугает то, что казначеи штатов не знают финансового состояния своих собственных муниципалитетов», – сказала она.

– Откуда вы знаете?

– Я их спрашивала!

Если штаты и создавались равными, то теперь они были в неравном положении. Те, что испытали сильнейший бум, теперь стояли перед лицом сильнейшего падения. «Как Соединенные Штаты выходят из кредитного кризиса? – задала себе вопрос Уитни. – Я была уверена – поскольку кредитный кризис проявился в регионах по-разному, – что страна выйдет из него с новыми сильными и слабыми регионами. Скорее всего, компании расцветут в более сильных штатах; люди пойдут туда, где есть рабочие места. В конечном счете люди последуют за компаниями». Она считала, что в стране могут появиться явные зоны финансовой устойчивости и зоны финансового кризиса. И чем яснее люди будут понимать различие между ними, тем сильнее будут трения между этими зонами. («Индиана скорее всего провозгласит: “Я ни при каких условиях не буду вытаскивать Нью-Джерси”».) Со временем, когда народ поймет, где есть серьезные финансовые трудности и где их нет, проблемы только усугубятся. «Те, у кого есть деньги и возможность сменить место жительства, переедут, – написала Уитни в своем докладе для клиентов с Уолл-стрит, – а те, у кого нет ни денег, ни возможности переехать, останутся и в конечном счете будут зависеть от федеральной и муниципальной помощи. Здесь мы фактически имеем дело с “трагедией общедоступности”».

Когда Мередит Уитни задумывала исследование, в ее задачу не входило предсказание дефолтов на рынке муниципальных облигаций. Она собиралась сравнить штаты между собой, чтобы их можно было ранжировать. Ей хотелось понять, кто в Америке мог бы сыграть роль греков, а кто – немцев. Кто был силен, а кто – слаб. В ходе исследования она фактически раскопала самые ужасные в финансовом отношении места.