Может, оно и так, не спорю. Может, зритель настолько глуп, что смеется и плачет лишь по указке. И в этой определенности ему куда легче расставаться со своими монетами… Только я твердо убедился в одном — в жизни трагичное и смешное никогда не делятся между собой, переплетаясь порой так тесно, что их не сразу и различишь.

Так, рассказывали мне верные люди, которые в свою очередь слышали рассказы не менее надежных господ, великий германский император Фридрих Барбаросса не утонул в реке во время купания. Это впоследствии объявили именно так, чтоб не возникало лишних вопросов. А император и завоеватель был еще жив, когда его вытащили из воды, просто находился без сознания. Преданные советники начали его оживлять и делали это с такой интенсивностью, что ухайдакали до смерти…

Вот и ответьте мне, уважаемые дамы и господа, чего больше в кончине германского героя — трагичного или смешного? То-то, я тоже затрудняюсь ответить…

Нет, пусть авторы делят свои сочинения, как хотят, вытягивая из кошелей публики серебро и медь (понятно, что лицедеям никогда не платили полновесным золотом, и вряд ли когда-нибудь это случится!) а я останусь при своем мнении. И расскажу, как отец Джузеппе добирался к Ромео в Мантую, не затушевывая ни одной из этих двух противоположностей — ни трагичного, ни смешного.

Как говорили потом, чума ему помешала… В постель ему Старуху Чуму! Запомните, летом 1302 года никакой чумы в окрестностях Вероны не было. Ее вообще не было тогда в Италии, Черная Смерть пришла в наши земли куда как позже. А помешало ему…

Да, в общем, ничего ему не мешало!

Ранним утром, как только пробил час открыть городские ворота, я сам выпустил отца Джузеппе из города. И смотрел, как он бодро потрусил по камням дороги на своем вислоухом ослике с забавным именем Кролик.

С первого взгляда он показался мне человеком вполне надежным. Коренастый, с плотным брюшком, простым, открытым лицом и часто мигающими глазами-бусинками под нависшими веками. Во рту его оставалось всего три-четыре зуба, но это не мешало ему заразительно похохатывать. Думаю, вы встречали такой тип людей — сельский священник, не превосходящий свою заскорузлую паству ни образованностью, ни быстротой ума, зато малый честный и порядочный по натуре. Когда-то отец Лоренцо избавил его от головных болей, чуть не замучивших беднягу до смерти, и с тех пор этот падре уверовал в моего друга как во второго Спасителя.

От Вероны до Мантуи, чтоб вы знали, двадцать римских путевых миль. Это, на современный лад, те же самые двадцать лиг. То есть — сорок тысяч шагов взрослого человека. Понятно, хороший пешеход, выйдя с рассветом, пройдет это расстояние к вечеру. Имея выносливого ослика — еще быстрее. Ослы, известно, шагают не так скоро, как кони, зато могут идти бесконечно и без остановок.

Отец Джузеппе добирался больше двух дней. Как ухитрился? Мне тоже было потом удивительно. А причина оказалась в том, что темный, кожаный мех с вином, врученный ему в дорогу отцом Лоренцо вместе с кое-какой провизией, очень быстро начал нагреваться под жарким солнцем.

Только представьте себе — ясное, чистое утро, светит солнце, вьется среди рыжих холмов укатанная дорога, зеленеют рощи, божьи птахи и прочая живность щебечут, стрекочут и порхают без всякой заботы… И среди всего этого божьего великолепия трусит на ослике отец Джузеппе. Радуется жизни, думает свои нехитрые мысли и вдруг чувствует, что ягодицам его становится все теплее.

Довольно долго он недоумевает о природе этого странного феномена. Даже без нужды начинает понукать Кролика. Тот недоуменно оглядывается на хозяина и грозит заупрямиться…

Но тут до отца Джузеппе доходит, что все дело в вине. Ведь сума с припасами и мех с вином устроены как раз сзади седла. И пока он едет, с удовольствием предвкушая, как остановится на отдых где-нибудь в тенистой буковой роще, как закусит хлебом, сыром и чесноком, как запьет трапезу прохладным вином, одинаково освежающим душу и тело, мех нагревается.

Это показалось ему очень обидным. Теплое вино хорошо холодной зимой, но не в летний полдень. Воистину, Господь хоть и устроил весь этот мир к нашему любованию, но позаботился и о том, чтобы мы не слишком-то разомлели от благолепия и красоты!

Пришлось ему останавливаться и отпивать из меха. Так хоть часть вина послужит полезному делу охлаждения, рассудил падре.

И таких остановок было сделано им немало. Пока объемистый мех, к его удивлению, не кончился.

Думаю, не открою большого секрета, если скажу, что чрезмерное употребление охлаждающей винной жидкости часто вызывает противоположный эффект — еще большую жажду. Но тут, кстати, на пути отца Джузеппе встретилась таверна с многообещающим названием «Три бочонка». Где он и остановился перекусить гороховой похлебкой со свиными шкварками и утолить жажду белым вином из местечка Аликанте. Это легкое белое ему так понравилось, что он попросил хозяина наполнить в дорогу мех.

Снова тронулся в путь. Но мех опять кончилось на удивление быстро. Как заколдованный! Пришлось ему искать следующее заведение…

Свои дальнейшие приключения отец Джузеппе объяснял не иначе, как бесовскими происками. Не успевал он толком пуститься в путь, как мех вдруг пустел, и приходилось искать, где бы его наполнить. Потому что негоже доброму христианину умирать от жажды посреди пыльной дороги, как придавленной колесом собаке!

Из этих соображений он постепенно свернул с прямого пути, устремляясь к Мантуе самому непонятным зигзагом. Двигался то на восход солнца, то на закат, а то забирал вправо-влево. Скоро ему начало казаться, что он пробыл в дороге уже так долго, что успел добраться до земель самоедов, что расположены на самом краю земли. Эти дикари, известно всем, утром едят собственных детей, а вечером — жен. Поэтому, дабы не оскудеть припасами, практикуют на своих землях отчаянное многоженство.

Сторожась греха в том краю язычников, он честно предупреждал хозяев очередных заведений, чтоб человечину ему не подавали. Не будет есть, и все тут! Мол, жена и дети хозяина, как бы не были они упитаны и румяны, — не его любимая пища! Уж коль нет ничего другого, то его трапеза ограничится пустой похлебкой из зелени, но пожирать плоть ближнего своего — великое преступление перед Богом!

Люди, не ешьте плоть одухотворенную, довольствуйтесь тем, кого Господь наделил копытами, крыльями и лапами! — начинал во весь голос взывать он еще на подходе к очередному языческому капищу.

Стойкость и несгибаемость его убеждений, естественно, вызывали в самоедских тавернах недоумение и даже гнев. Некоторые особо горячие самоеды выкидывали его вон с тычками и бранью. И отец Джузеппо вновь пускался в дорогу, утирая слезы над грехами людскими и утешаясь лишь тем, что дорога Спасителя тоже была терниста…

Словом, в Мантую наш посланец добрался лишь на третий день. За это время он где-то потерял (или — продал?) Кролика, лишился всех денег, припасов и даже меха, поистрепавшегося за долгое путешествие. А пока где-то спал, добрые люди (Бога они не бояться!) сняли с него и старенькие сандалии.