— Давным-давно умерло? — поморщился Маверик.

— Мы с тобой развелись столько лет назад, что я уже и не помню, — улыбнулась Элиза. Может, он обо всем забыл, но она-то считает совсем по-другому.

— Предлагаю выпить, — продолжал Маверик, не обращая внимания на ее укол, — за Элизу, любовь всей моей жизни!

Она вскочила, готовая тут же бежать из-за стола.

— Не надо! — зловеще предупредила она, и у нее перехватило горло. Как он посмел?

Маверик невозмутимо поставил бокал и взял вилку. Элиза решила, что он успокоился, и тоже села. Правда, к горлу подступил ком, и все же она с удовольствием накинулась на еду. Маверик всегда отличался разносторонними талантами, а уж на кухне ему и вовсе не было равных. Реши он посвятить жизнь высокой кухне, из него наверняка вышел бы знаменитый шеф-повар. Но он предпочел гоняться за крупным кушем и ловил лишь пыль да ложные мечты.

Когда они доели салат, он подал лазанью. Пахла она божественно, да и на вкус оказалась превосходной. Элиза ела и наслаждалась. Она съела гораздо больше, чем обычно себе позволяла.

Ужинали молча. Наконец Маверик заговорил:

— Нам кое-что нужно обсудить.

— Даже не представляю что, — с чопорным видом ответила Элиза.

К ее изумлению, он откинулся на спинку стула и широко, радостно улыбнулся.

— Я сказала что-то смешное? — удивилась Элиза.

— Помнится, я очень любил, когда ты делала такую ханжескую мину.

— Что, прошу прощения? — Она уже пожалела, что согласилась поужинать с ним. Неужели она так никогда ничему и не научится?

— Ты и раньше так делала, — он ткнул в нее пальцем, — когда мы были женаты.

— Что я делала?

— На твоем лице появлялось надменное выражение — такое, как сейчас. — Маверик победоносно улыбнулся. — Мне оно ужасно нравилось… и сейчас нравится.

Не затрудняя себя ответом, Элиза подобрала последний кусочек теста и сырного соуса. Еще минута — и она уйдет к себе…

— А я, бывало, держал пари сам с собой — проверял, много ли мне понадобится времени, чтобы тебя рассмешить…

— Да пошел ты! — не выдержала Элиза, взбешенная его беззаботным видом. Все, абсолютно все для него означало риск, вызов. Игру.

— Разве ты не помнишь? — поддразнил он, сверкая глазами. — Я подходил к тебе сзади, обнимал и целовал до тех пор, пока ты…

— Ничего подобного! — Элиза прекрасно все помнила, но предпочла прогнать ненужные воспоминания. Пока они были женаты, Маверик всегда получал от нее что хотел. Пользуясь тем, что она его любила, он вечно выигрывал у нее. У него всегда было перед ней преимущество…

— Нет, ты все помнишь, — прошептал он. — Помнишь!

— Я постаралась обо всем забыть, — ровным тоном ответила Элиза. — Хочешь верь, хочешь не верь, но в нашей совместной жизни было очень мало хорошего.

Улыбка его увяла, и он посерьезнел.

— Никто не знает об этом лучше меня.

— А сейчас что изменилось? — спросила Элиза. — Ты можешь клясться и божиться, что бросил играть, но я-то знаю: ты все такой же.

— Неправда.

— Неправда?! Да ты и дня не проживешь без карт!

— Я могу играть просто так, на интерес, — спокойно возразил Маверик, — а азартные игры мне не нужны.

Элиза покачала головой:

— Ты все равно что алкоголик, который уверяет, будто может пойти в бар и не соблазниться выпивкой. — Она вспомнила, что Маверик учил внуков играть в покер, и снова закипела. Он совершенно неправильно оценивает свою способность удержаться от азарта.

— Элиза, я серьезно. Все кончено. Я не хочу просадить остаток жизни в казино и довериться костям или выигрышной комбинации. Мне нужна семья; мне нужна ты!

Потрясенная его словами, Элиза едва не подавилась вином. Ей пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы не поперхнуться.

— Ты опоздал, — сказала она. — Опоздал на тридцать семь лет.

— А по-моему, — Маверик поднял свой бокал, салютуя ей, — я приехал как раз вовремя.

Бетани выключила пылесос и прислушалась. Разумеется, звонил телефон. Сначала она решила не подходить — потом прослушает запись автоответчика, — но передумала.

Она оставила заявки на работу в нескольких местах и не хотела пропустить звонок потенциального работодателя.

Прибежав на кухню, она глубоко вздохнула, чтобы не слышно было, что она запыхалась, и сняла трубку.

— Бетани Хэмлин. — Она постаралась назваться как можно деловитее.

— Нам надо поговорить.

Из Бетани как будто выпустили весь воздух. Она прислонилась к стене. Ей больше не хотелось слышать голос бывшего мужа. Воспоминания о последней встрече в кафе на Цветочной улице наполняли ее презрением и гневом.

— Здравствуй, Грант. Мне неприятно слышать твой голос, — пропела она сладким голоском.

— Я еду к тебе.

Бетани очень хотелось срезать Гранта и сказать, что время и место следующей встречи выберет она, но промолчала. Все равно он ее не послушает. Прожив с Грантом двадцать лет, она прекрасно изучила его характер. Судя по его тону, он в ярости и никаких отлагательств не потерпит.

— Хорошо, — сухо ответила она.

— Буду через десять минут.

— Ладно.

Очевидно, дело, о котором Грант не говорил, достаточно срочное, иначе он не сорвался бы к ней в середине рабочего дня — такого с ним почти никогда не бывало. Бетани отключилась и снова взялась за пылесос.

Ровно через семь минут после того, как позвонил Грант, она услышала, как поворачивается дверная ручка. Потом и дверь сильно забарабанили. Грант, видимо, считал, что, как и раньше, имеет право врываться к ней в дом. Что ж, пора ему расстаться с заблуждениями. После того как все бумаги о разводе были подписаны, Бетани сменила замки. Сейчас она невольно порадовалась своей предусмотрительности.

— Ты что, решила, что я собираюсь вломиться в дом? — зарычал он, когда она отперла дверь и посторонилась, пропуская его в прихожую.

— Во всяком случае, не собиралась предоставлять тебе такую возможность, — парировала она. Пусть зарубит себе на носу: отныне он может являться сюда только с ее разрешения.

Грант вошел на кухню и развернулся к ней лицом.

— Это ты науськала Энни? — спросил он. Его глаза метали молнии.

— Науськала? О чем ты?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. — Грант стиснул кулаки. — Кстати, где она?

— Если ты про нашу дочь, то могу сообщить тебе только одно: ее нет дома. — Бетани скрестила руки на груди и прислонилась к кухонному шкафчику. Спокойно, спокойно! Ведь она совсем недавно пыталась достучаться до него, говорила, что с Энни неладно. Даже призналась, что читала ее дневник. Грант отмахнулся от нее, как часто делал в прошлом. Теперь пусть пеняет на себя. Что бы там ни натворила Энни, как бы ни досадила Тиффани, теперь это проблема Гранта, а не ее.