– Я заеду к вам за ключом.

– Вы прекрасно понимаете, инспектор, что вам не разрешат открыть сейф, и тот факт, что вы из полиции, не произведет на служащих «Суисскокс» никакого впечатления. Даже у меня, как у родственника, наверное, нет такого права. Но я готов попробовать.

– Кристофер, вы ведь уже догадались, что люди, стоящие за этим делом, пойдут на все, чтобы сохранить свою тайну…

– Погодите, – перебил он; угроза смерти пока осознавалась смутно, казалась далекой и нереальной. – Представьте, что будет, если вы придете в банк и потребуете открыть ячейку. Вам откажут, конечно, но о вашем визите наверняка станет известно тем, кто замешан в этой истории, и они позаботятся, чтобы к ячейке Адама больше никто не получил доступа. Тогда мне уже не удастся узнать правду о гибели брата и нельзя будет рассчитывать, что его убийц когда-нибудь арестуют. Кроме того, не исключено, что эти люди придут и за мной, поскольку никто, кроме меня, не мог найти его ключ. То есть я окажусь под ударом в любом случае.

– Да, не исключено. Но если они убедятся, что вы не собираетесь докапываться до истины, скорее всего, оставят вас в покое.

– Докапываться до истины – моя профессия. И вы хотите, чтобы я вот так просто от этого отказался, когда речь идет о моем родном брате? О человеке, ближе которого никого в моей жизни не было?

– Я беспокоюсь не только о вас, но и о Симоне.

Кристофер сжал кулаки, борясь с сомнениями. Разумеется, он тоже беспокоился о Симоне. Собственно, только о нем и думал, поэтому дилемма казалась неразрешимой. Но как он будет воспитывать мальчика, зная, что убийцы его отца не понесли наказания? Кристофер понимал, что просто не сможет всю жизнь лгать Симону.

– Я иду в банк с вами, инспектор.

На другом конце линии Сара под гнетом обрушившейся на нее ответственности закрыла глаза.

– О’кей. Тогда встречаемся у входа в понедельник, в час открытия.

– Гм… Извините, но в понедельник я освобожусь только к шести вечера.

Сара онемела от возмущения – как он может такое говорить, учитывая обстоятельства?!

– Значит, вам придется отложить все дела.

– Послушайте, инспектор, я понимаю, что торможу расследование, и поверьте, мне даже больше, чем вам, не терпится узнать, что находится в сейфе, но отложить дела я не могу. Речь идет о душевном равновесии Симона.

– То есть?

– Понедельник – первый день школьных каникул, и я обещал провести его с Симоном. – Кристофер представил себе широко распахнутые, наполненные отчаянием глаза мальчика. Он и сам считал, что откладывать поездку в банк нельзя, но внутренний голос убеждал его не сдаваться. – Понимаете, Симон до сих пор не оправился после смерти родителей. Для него это была тяжелейшая психологическая травма, мне понадобилось много времени, чтобы помочь ему обрести пусть шаткое, но все-таки равновесие, и оно основано на его доверии ко мне. А если я сейчас нарушу обещание, все мои труды пойдут насмарку… Я не могу так рисковать.

– Понимаю.

Он даже растерялся, услышав этот спокойный и четкий ответ Сары – не ожидал, что она уступит так быстро.

– Э-э… да. Спасибо, инспектор.

– Перед тем как отправиться в банк, отвезите Симона к родителям и попросите их съездить с ним куда-нибудь отдохнуть на несколько дней. Чем дальше сейчас мальчик окажется от вас, тем меньше будет риск, что с ним что-то случится. Спокойной ночи, до понедельника.

– До… Подождите!

– Что?

– Вы уверены, что мне позволят открыть ячейку брата? У меня есть ключ, но ведь служащие банка могут потребовать удостоверение личности, разве нет?

– Зависит от установленного в банке порядка. Судя по всему, главный офис «Суисскокс» находится в Швейцарии, так что, возможно, они действуют по своему регламенту и ключа будет достаточно.

– А если все-таки не получится?

– Сориентируемся на месте. В любом случае сейчас у нас нет других вариантов. Отдыхайте. Встречаемся в понедельник в восемнадцать ноль-ноль.

В понедельник 22 февраля Кристофер привез Симона к родителям в пятом часу, извинился и сказал, что ему нужно срочно бежать на интервью, которого он добивался несколько месяцев. Той же ложью он попытался оправдаться перед Симоном, когда они еще не вышли из машины, и пообещал, что такого не повторится, но мальчик сразу расстроился и разревелся.

– Я хочу к маме и папе! – захлебывался он слезами, заходя в дом. – Почему… почему мне нельзя их увидеть?

Маргарита, прижав ладонь ко рту, в отчаянии переводила взгляд с сына на внука и обратно, мысленно взывая к Господу и умоляя Его облегчить страдания близких людей. Эдвард хмуро тер лоб, стараясь скрыть неловкость.

– Ну почему?.. – плакал малыш.

Кристофер присел перед ним на корточки:

– У меня нет ответа, Симон. Но даю тебе слово – я буду его искать. Единственное, в чем я уверен, это в том, что они всегда тебя любили и всегда будут любить тебя там, где они сейчас. А теперь иди с бабушкой и помоги ей приготовить ужин. Потом она застелет для тебя кровать настоящей периной, мягкой-мягкой, как мышкино гнездышко, и, если ты хорошо попросишь, почитает тебе на ночь сказку. Договорились?

Когда Маргарита увела мальчика на кухню, Кристофер обессиленно опустился на нижнюю ступеньку лестницы и со вздохом обхватил голову руками. Надо было попросить родителей завтра же уехать куда-нибудь с Симоном, снять номер в отеле, но этого мальчик уже не вынесет. К тому же Кристофер по-прежнему считал страхи Сары напрасными и решил, что отправит семью в другой город не раньше, чем найдет для этого достаточно оснований.

– Что происходит, Кристофер? – спросил Эдвард.

– Я же объяснил. Мы всей редакцией полгода добивались согласия на интервью у одного ученого, он наконец пошел нам навстречу, но время у него есть только сегодня.

Эдвард с сомнением покачал головой:

– И что же такого важного он может тебе сказать?

Этот вопрос застал Кристофера врасплох: отец не имел привычки интересоваться его работой.

– Он… Ну, сложно объяснить… И потом…

– Слушай, я спросил, потому что, как мне кажется, ты от нас что-то скрываешь. Я не прошу рассказывать всю твою жизнь, но, если мы с матерью будем знать чуть больше, возможно, лучше сумеем тебе помочь.

Кристофер резко поднялся и зашагал к выходу – внезапное внимание со стороны всегда равнодушного отца его разозлило.

– Вы мне поможете, если не будете задавать лишних вопросов. Впрочем, не вы, а ты, потому что мама, в отличие от тебя, и так меня прекрасно понимает. Советуйся с ней иногда – это всем пойдет на пользу.

Эдвард устремил на сына тяжелый мрачный взгляд и открыл было рот, но Кристофер уже громко хлопнул за собой дверью.