Рассказчица умолкла и внимательно посмотрела на меня. А затем задала весьма резонный вопрос:

– Ну и как вам кажется, женщина, которая пошла к доктору, потратила немалую сумму на дорогие лекарства, чтобы не потерять здоровье и не оставить Раису Демьяновну с Джулией одних на белом свете, могла в тот же день наложить на себя руки? Совсем ведь не похоже, что ответственная Юлия, желавшая видеть дочь студенткой пединститута и намеревавшаяся вечером объяснить ей необходимость высшего образования, задумала отравиться таблетками.

Мне не оставалось ничего иного, как согласиться с Катериной Андреевной. И та, удовлетворенно кивнув, продолжила повествование.

...Что происходило с Юлией в промежуток с часа дня и до пяти, когда она, приехав домой, выпила стакан воды с растворенными в ней таблетками кракона, не знает никто. Доподлинно известно, что в половине первого она отпросилась с работы. Пришла к начальнице, Елене Львовне, и сказала:

– Сделайте одолжение, отпустите меня. Я должна познакомиться с дамой, которая может устроить Джулию в любой вуз России за вменяемые деньги. Предложение действительно только один день, завтра я им уже не смогу воспользоваться.

У Елены Львовны два сына-школьника, поэтому она сразу согласилась:

– Конечно, поезжай. Но только не плати никаких сумм вперед, вдруг эта дама мошенница.

– Не буду, – кивнула Юля. – Предоплаты и не требуют. Елена Львовна, пожалуйста, никому не рассказывайте, куда я направилась. Эта женщина условие поставила, чтобы я молчала о ней, иначе она откажется иметь со мной дело.

Начальница пообещала держать язык за зубами. Однако все же нарушила данное слово – когда к ней пришли из милиции и стали задавать вопросы, чтобы установить, как Юлия провела последние часы своей жизни...

Катерина Андреевна допила остывший кофе и сурово спросила:

– Ясно? Раиса в тот день уехала к стоматологу, коронки она ставила, просидела в кресле дантиста чуть не весь день. Вернулась в восемь и нашла Юлю мертвой. А рядом пустой стакан. Лично я совершенно уверена: Джулия отравила мать.

– Ее подозревали? – уточнила я.

– Ни на секунду! – воскликнула собеседница. – Девочка утверждала, что она после школы шаталась по городу. Знала, что бабушка в поликлинике, и не торопилась домой, не хотела столкнуться с матерью, боясь, что та непременно начнет с ней скандалить по поводу института. Джулия бродила до десяти, потом позвонила домой. Трубку сняла я – Рая лежала с приступом гипертонии. В квартире врачи, милиция, ужас! А Джулия весело так говорит: «О, тетя Катя, привет! Хорошо, что ты у нас. Бабушка уже вернулась? Если да, я тоже иду. Неохота мне с мамой разговаривать!» Ну я ей и ответила: «Нет у тебя больше матери, а бабушке совсем худо».

– И как отреагировала Джулия? – тихо спросила я.

– Пришла, плакала, кричала, – хмыкнула Катерина Андреевна. – Но я все равно уверена, что мать отравила Джулия.

– Смелое предположение, – вздохнула я. – Улик-то нет.

– Какие еще нужны доказательства? – возмутилась старушка. – Девчонка настоящий тролль!

– Это не аргумент.

Катерина Андреевна принялась комкать салфетку.

– Джулия не хотела учиться в институте, а Юлия давила на нее. Небось она пригрозила ей чем-нибудь, а та угостила мать краконом и ушла. Явилась после десяти и пакетом размахивала, кричала: «Искала подарки бабушке и любимой мамочке на старый Новый год!» Никогда раньше Джулия не совершала длительных походов по магазинам, традиционно преподносила родне самодельные поздравительные открытки, а тут внезапно, именно в тот день, когда умерла мать, утопала на целый день за презентами. Неужели этого мало? – кипела старушка. – Джулия не хотела жить по воле родителей. Отца она убила, чтобы избежать операции, мать за твердое желание отправить ее в институт. И все сошло ей с рук!

– Смерть Юлии сочли самоубийством. Милицию не смутило отсутствие предсмертной записки.

– И все же я уверена, Джулия убила мать, так же, как и тех несчастных, о ком откровенно написала в письме, которое получила Рая! – крикнула Золотарева.

– Кого еще она лишила жизни? – подскочила я.

Катерина прикрыла рот рукой.

– Ой! Я вам ничего не говорила!

– Немедленно рассказывайте! – насела я на Катерину Андреевну. – Почему Джулия оказалась в клинике?

– Особых подробностей я не знаю, – кисло протянула старушка. – Джулька и ранее демонстрации устраивала, когда после смерти отца вены резала, а потом травилась из-за несчастной любви. Оба раза записочки оставляла, что-то вроде «Жить не хочу, прощайте». Учитывая, что она застрелила своего отца, я в искренность ее желания первый раз убить себя не верю, спектакль был разыгран для Раисы. Бабушка должна была думать, что пистолет выстрелил случайно, она не сознательно убила папу и теперь безумно переживает. А второй раз Джулия влюбилась в женатого мужчину. Раисе она ничего не рассказывала, мне, естественно, тоже, но мы сами все поняли. Ведь девчонка часами по телефону с кем-то говорила, по вечерам уходить стала. Я Рае сказала: «Надо узнать, что за мужчина». А Рая в ответ: «Первая любовь у всех несчастная, скоро она закончится».

Так и вышло! Мужик побаловался с Джулией и к законной супруге вернулся, а наша дурочка к домашней аптечке кинулась. Чуток снотворного нашла и кучу пилюль от тромбов, которые Раиса постоянно пьет. Я совершенно уверена: она хотела снова спектакль устроить, думала, любимый узнает о самоубийстве и прибежит. Но получилось иначе – Джулия чуть не умерла, а хахаль ее исчез, как его и не было.

Катерина Андреевна укоризненно покачала головой:

– Первые месяцы Джулия мрачнее тучи бродила, потом повеселела. Я Рае и говорю: «Ох, как бы опять нам девчонку в больницу не везти. С кем на сей раз она амуры крутит? Неужто снова на чужого мужика сачок накидывает? Только бы не гастарбайтер!» А Раиса руками замахала. «Нет, он москвич, зовут Вадик. Я имя случайно выяснила. Зашла к ней в комнату, а на столе лежит открытка, такие девочка нам к праздникам пишет. Любопытство меня одолело, я и засунула в нее нос, а там: «Вадик, любимый!» Но я вида не подаю, что про кавалера знаю. И ты молчи». Рая гадкую девчонку всегда поддерживала, оправдывала ее. Когда после второй попытки самоубийства Джулии смерть в затылок дышала, я обрадовалась: погибнет тролль, освободится Раечка от паразитки, сбросит наваждение. Но моя бедная подружка нашла донора, перелили Джульке кровь, выздоровела она. Зато сейчас, слава богу, померла. Надеюсь, прямиком к сатане угодила.

Я внимательно посмотрела на разговорившуюся Золотареву. Если человек вдруг начинает слишком много болтать, он явно пытается что-то скрыть. Надо узнать, что сейчас старается «закопать» старушка.

– Катерина Андреевна, что за письмо Джулия написала про убийство еще каких-то людей?

Золотарева смутилась.

– Ну... э... в общем...

– Была предсмертная записка! – осенило меня. – Куда она подевалось?